Чёрная Луна
Шрифт:
– Хороша реанимация, – огрызнулся Денис, мучительно переваривая услышанное.
– Плоха или хороша, но ты живой и снова в строю. И тебе предстоит принять участие в операции по зачистке Черной луны.
– Это еще где? – мрачно осведомился Денис.
– В космосе. На нейтральной территории. Странная такая система, – Дорохов в задумчивости потер небритый подбородок. – Три планетоида в розетте, без звезды, крутятся вокруг единого центра масс. Там был секретный космодром Альянса, который мы смели с орбиты ко всем Шиистам, но они изрыли всю луну, соорудив глубинные коммуникации. Вся поверхность сожжена, сплошной
– А я? – задал Денис резонный вопрос.
– Ты пройдешь, – убежденно ответил Дорохов. – Для того и ковырялись нейрохирурги. К тому же вас будет целый взвод.
– И все, как я?
– Кто как… – насупился Дмитрий Алексеевич. – Приятного не увидишь. Некоторых собирали по частям… из того, что осталось!.. – жестко закончил он. – Война, Денис… Война и кровь… Наш бортовой медик лучше тебе объяснит, а я, извини, не специалист!
* * *От Дорохова Денис вышел совершенно одуревший, разбитый и злой.
Попав в коридор, он прислонился к холодной, чуть подрагивающей стене и закрыл глаза, пытаясь унять бьющую по телу дрожь…
«Зомби!.. Киборг!.. Урод!.. Недочеловек!..» – орало воспаленное сознание, издеваясь само над собой.
Он машинально поднял руки и сильно прижал ладони к вискам.
«Заткнись!.. Заткнись!..» – мысленно кричал он, но легче не становилось.
Он слишком ясно представлял, что с ним сделали.
Очертания двух фигур, склонившихся над его безвольным телом, становились все явственнее, словно кто-то, издеваясь, прорисовывал их черты в сознании Дениса.
Вот один из них нажимает сенсор на парящем подле его головы миниатюрном пульте, и тонкий гибкий манипулятор тянется внутрь его черепной коробки, удерживая в своей лапке микрочип. Несколько секунд он копошится там, в ЕГО МОЗГУ, а потом выныривает из пульсирующего оголенного скопления нейронов уже пустым и окровавленным…
У Дениса вдруг появилось тошнотворное ощущение того, что он чувствует все эти электронные дополнения под своим черепом. Маленькие, давящие изнутри центры боли…
Так можно было запросто сойти с ума.
Он должен был успокоиться. Убедить себя в том, что трепанация черепа не столь уж и великая цена за вновь обретенную жизнь.
Он заставил себя отнять ладони от пылающих висков и открыть глаза.
Ты живой… Живой и нормальный…
Переборка напротив уже не дрожала, а ее серый фон не плыл перед глазами.
Стих и утробный гул, что прорывался сюда вместе с вибрацией из недр космического корабля. Очевидно, закончился какой-то маневр, быть может, «Игла» погрузилась в «гипер» или поднялась из него.
Денис слушал внезапную тишину, охватившую корабль. Она не была полной, гробовая тишина вызвала бы в нем неосознанную тревогу, а эта, наоборот, успокаивала. В ней сплелось воедино множество тихих, едва слышных звуков: характерное посапывание насосов регенерации, тихий, почти неуловимый высокочастотный
Корабль жил. Он выполнял задание вне зависимости от мук и желаний какого-то там лейтенанта Велехова.
Шла война. Жестокая, кровавая и беспощадная.
Денису внезапно стало совестно, неудобно перед самим собой. Ведь его вырвали из лап смерти, вернули жизнь, а он психует, как зеленый новобранец перед боем.
И все же мысли оставались тяжелыми, они ворочались в голове, как булыжники, давили, словно он подсознательно ощущал постоянную угрозу со стороны, какую-то диктовку чужой воли, как будто его вели по заранее уготованному лабиринту, отклоняя то в одну, то в другую сторону, что создавало иллюзию свободы, а на самом деле он лишь строго следовал по намеченному кем-то маршруту, потому как иного пути просто не было…
Ему вдруг нестерпимо захотелось вернуться назад, войти к генералу и еще раз взглянуть в его глаза, спокойные и усталые. Но, естественно, Денис не поддался этому желанию.
Он повернулся и пошел прочь, вдоль плавно изгибающегося коридора.
Ему очень много нужно было осмыслить, принять в своей душе. Со стороны могло показаться, что этот молодой офицер с осунувшимся лицом и глубоко запавшими глазами – просто слюнтяй, но на самом деле все обстояло далеко не так. Велехов не раз рисковал своей жизнью, и все, кто летал с ним, знали: Денис – не трус.
Просто он привык сначала думать, а потом делать. Так воспитали его родители, оставшиеся на далеком Кьюиге. Они с детства внушали ему, что разум – это основной инструмент выживания. Будучи маленьким, Денис не всегда мог постичь мудрость и тайный смысл таких наставлений, и только повзрослев, попав в водоворот жизненных проблем, он ясно осознал правоту родителей.
Лучше разобраться во всем сейчас, чем плыть по течению обстоятельств, оставив за душой груз сомнений…
Казалось бы, тебя вытащили с того света, чего уж тут мучиться, размышлять? Живи и радуйся, потому что сотням других парней повезло гораздо меньше, они продолжали плавать в космосе на местах боев кусками мороженого мяса, а ведь подавляющее большинство из них с радостью позволили бы покопаться в собственных мозгах в обмен на ЖИЗНЬ… В конце концов, какая разница, надеваешь ты скафандр, снабженный системами теплового видения и компьютерного обнаружения целей, или носишь их в себе?
«Думаю-то я сам…» – размышлял Денис, продолжая бесцельно идти по пустому палубному коридору.
Почему же тогда его не покидало подспудное ощущение извращенности, несвободы своего сознания, словно его действительно превратили в послушную марионетку, подвешенную на тонких невидимых ниточках чужой воли?
Коридор уводил все дальше и дальше, в глубины боевой палубы крейсера, мимо запертых дверей огневых отсеков, рядом с которыми красовались короткие фосфоресцирующие надписи предупреждающих указателей, мимо характерных выступов в переборках, за которыми прятались оружейные эскалаторы, что во время боя подавали боекомплекты к вакуумным орудиям, черпая их из расположенных ярусом ниже орудийных погребов, мимо приоткрытых дверей дежурных отсеков, где отдыхал или нес службу личный состав этой палубы…