Черная магия
Шрифт:
— Все тесты перед приемом в школу…
— Доказали это, под видом заданий на проверку индивидуальных способностей. Школьный совет и министерство образования одобряют их, но даже не догадываются об их истинном назначении. Только в этом году мы проверили всех учеников в трехстах пятидесяти двух школах. Ты единственный, кого мы нашли.
Сэм был поражен.
— Единственный?!
— Другие, обладающие каплей дара, имели неуравновешенный характер или сложности в семье. Их лучше было оставить, не развивая дар и не сообщая о нем. Для их
— А как же насчет моего обучения здесь? Шести месяцев учебы?
— Ты хочешь быть иллюзионистом?
— Нет — раз я волшебник!
— Прекрасный ответ! Да, мы сделали правильный выбор. Что ж, давай вернемся к твоему вопросу. Волшебник с большой буквы «В» обладает даром всю жизнь, как Мерлин, или Санкреох, или Квен Даргентис — черный маг Константинополя. Но большинство — это волшебцы, люди с крохотной частицей дара, вспышку которого можно использовать один-единственный раз в жизни, — понимаешь? На языке волшебников они называются одинцами. Или волшебцами.
— И я одинец? Волшебец?
— Да, Сэм. Ты содержишь в себе одно магическое действие. Единственное великолепное заклинание. Одну мощную вспышку силы. Однажды она вырвется на волю — а затем уйдет.
— Тогда… тогда мне следует подождать. Придержать ее до того момента, когда она мне и вправду понадобится.
— Увы, не выйдет. С возрастом дар постепенно угаснет. Большинство волшебцев теряют силу еще до двадцатилетия.
— Но… Но, Луций…
Договорить Сэм не смог.
— Да, Сэм. Поверь мне на слово — именно так обстоят дела. Я много лет посвятил исследованиям.
— Исследованиям волшебцев?
— Верно.
— Так вы говорите, что вскоре я должен использовать свой дар?
— Да. Но есть альтернатива. Предложение, с которым я собираюсь к тебе обратиться.
— И что же это?
— Сэм, передай свою магию мне.
— Передать вам? — изумился Сэм.
— У тебя ее очень немного — самое большее на одно заклинание, на единственное действие, и то, возможно, довольно ограниченное — но какова бы она ни была и сколько бы ее ни было, я хочу, чтобы ты отдал ее мне.
Эти слова ошеломили Сэма. Он ощутил тяжесть, на него нахлынуло новое чувство. Сэм быстро узнал его: разочарование, крушение иллюзий.
— Именно для этого меня сюда и привезли, да? Как и всех нас?
Луций кивнул.
— Да, Сэм, это так.
— Но он же мой! — воскликнул Сэм. — Мой дар. Как я могу отказаться от него? Как такое возможно?
А за этими словами таилось непроизнесенное: с какой стати? Как вообще можно просить об этом?
— Тут я не могу тебе помочь, Сэм. Это должно быть твоим собственным решением. Я просто считаю, что тебе лучше знать правду. Я был бы рад, если бы ты сделал это для меня.
Разочарование уничтожило для Сэма все обаяние этого кабинета, все волнение и радостное предвкушение этого дня. Ему захотелось оказаться как можно дальше от школы.
— Так значит, я могу в любой момент уйти? Я не обязан тут
— Сэм, Дессида не тюрьма. Ты можешь покинуть ее, когда сочтешь нужным. Мы тебя отвезем на станцию в Мильтон и даже выдадим сертификат о том, что ты закончил некоторые важные профессиональные курсы.
— Но я потеряю свой шанс.
— Только шанс быть здесь. Посещать наши занятия. Возможность получить помощь в использовании своего дара.
— И возможность отдать свой дар, — не удержавшись, с горечью добавил Сэм. — А занятия ваши — не для настоящих магов.
— Увы, Сэм, именно так. Как только магия израсходована, иллюзия остается единственным нашим утешением.
— Но у вас-то есть не только это!
— Уверяю тебя, Сэм, только это. Потому я и прошу твой талант. Как иллюзионист у молодого человека, который однажды и сам станет иллюзионистом, если захочет.
— Когда моя магия уйдет.
— Да, верно.
— Чтобы вы могли получить еще чуть-чуть! — с яростью бросил Сэм.
Он был разгневан. Этот чудесный человек, чудесное место, чудесные возможности — все рухнуло в одночасье.
— Мне… мне нужно подумать.
Луций встал.
— Само собой. Ты совершенно правильно действуешь. Я был с тобой откровенен в этом вопросе. Но, Сэм, знай: что бы ты ни решил — это будет правильно.
Погруженный в свои мысли, Сэм даже не заметил, как вновь очутился в коридоре и заспешил обратно к главному входу. У него внутри все словно онемело. Ему необходимо было уйти, очутиться где угодно, лишь бы подальше. Он стремительно сбежал по ступеням и уселся на пьедестале, на этот раз не здороваясь с Руфио. Просто не смог себя заставить.
Все вокруг было прежним. И все вокруг изменилось. Дессида, как обычно, стояла в конце некогда величественной аллеи, возвышаясь надо всем, — внушительный двухэтажный особняк девятнадцатого века на пологом холме. Но теперь Сэм видел, в каком запустении пребывает все вокруг: газоны нуждались в стрижке, а сквозь гравий аллеи пробивались сорняки. Не только пространство вокруг пьедесталов, но и весь парк зарос шиповником.
Вот она, хваленая магия Луция Прандта. Даже собственную землю он не может содержать в порядке, не способен наложить на нее чары, чтобы скрыть истинное состояние.
Сэм покинул пьедестал и двинулся через лужайки к западной границе поместья. Оставив на минутку грабли и садовые инструменты, работники с любопытством уставились на мальчика. Они провожали его взглядами.
Это рассердило Сэма еще сильнее. Стоят тут с инструментами, а вид всегда такой, будто больше болтают и грезят о чем-то своем, чем трудятся! Ну и пусть себе смотрят! Пускай любопытствуют.
В конце концов Сэм добрался до невысокой стены из серо-коричневого плитняка — до западной границы Дессиды. Он оперся о тянущееся меж деревьев ограждение, доходящее ему до пояса, и взглянул на мир за оградой, на раскинувшиеся поля и виды, внезапно ставшие дорогими сердцу. Это его мир.