Чёрная Мальва
Шрифт:
— Их нет, Мальва, — подтвердил он мои слова. Демон встал и, аккуратно взяв меня на руки вместе с пледом, снова сел в свое кресло. — Все умирают, даже самые сильные. Ты должна была принять это и идти дальше, а не застревать на этом как обидевшийся на первую грубость маленький ребенок.
Маленький ребенок? Глупое-глупое сравнение!!
— Я не ребенок, Агроз. Уж точно не в твоих руках! — сказала и попыталась слезть. Сама себе не верила, ведь понимала, что веду себя не рационально.
— Если ты ребенок в руках брата и ранита, то почему и не в моих?
Я удивленно посмотрела
— Точно ребенок, — с усмешкой сказал он, открывая глаза и резко, но не угрожающе наклонился к моим губам.
Тепло его дыхания на секунду опалило мою кожу, послав мурашки по шее и спине, а затем он прикоснулся своими сухими горячими губами к уголку моих губ, и голова закружилась, вынуждая закрыть глаза. В тот момент я уже не могла думать о том, как это все странно и неимоверно притягательно, с драконом у меня такого никогда не было — если бы от близости с ним, у меня кружилась голова, я бы очень насторожилась, но не сейчас, сейчас я только чувствовала. Агроз не делал ничего, что могло меня напугать, он лишь прикасался своими губами к моим, но и это было так приятно, что спроси у меня сейчас кто-то мое имя, я бы даже промычать невразумительно не смогла. Его щетина кольнула щеку, в нос ударил его мужской, сильный и соблазнительный аромат, демонски приятный — во всех смыслах. Он облизнул свои губы, касаясь языком моих, и я неровно выдохнула, чуть выгнув спину. Когда демон только посадил меня к себе на колени, то закутал в плед так, что мои руки оказались обездвижены. Захотелось дотронуться пальцами до его горячей шеи, слегка колючей скулы, но мешал плед. Мысль о том, что я оказалась в его объятиях, согретая теплом исходящим от его тела, поселила во мне горячий клубок, что раскаленными мурашками прошел по бедрам и низу живота. Он снова коснулся моих губ своими, теперь уже мягкими и не сухими. Дракон никогда не делал ничего столь невинного, но настолько возбуждающего — он просто с жадностью впивался в мой рот, властвовал там своим языком, из-за всего этого, я думала, что поцелуи для мужчин, что удовольствие от них получают только они. Ведь это даже… мерзко? Да, что-то подобное вертелось в моем сознании, когда я терпела поцелуи отца моих детей. Но оказывается, так как дракон ошибался в техники поцелуев, я ошибалась, что они лишь для мужчин. Демон легонько прикусил мою нижнюю губу, и я услышала стон. Свой.
— Мальва, — хрипло шепнул он и углубил поцелуй, сильнее касаясь моих губ, заставляя приоткрыть их.
Наше дыхание сбилось, я готова была на все, лишь бы он не прекращал, но тут Агроз отстранился, напоследок скользнув губами по моему виску. В комнату стремительно влетел Урэш, его появление немного отрезвило, но после столь приятных ласк, мне захотелось лишь потянуться подобно кошке и заснуть на том же самом месте, где я находилась в данный момент. Лениво взглянув на ранита, я подняла бровь, учуяв, как от того пахнет петрикором и конюшней.
— Он здесь.
— Отлично! — сказал демон и поставил меня на ноги, поправив плед на плече.
Они говорили о чем-то, о чем знают только они двое, но не я. Мне это не понравилось, но спрашивать их не имело смысла. Сами расскажут, если захотят.
Недовольное ржание, раздавалось из конюшни — разбивались о ее крышу огромные, быстрые капли, принося немалый шум, от чего кони волновались. На редкость сильный ливень. Я посмотрела на мужчин идущих сзади меня. Пробежавшись по ступеням, я влетела в комнату с десятками стойл, ударившись плечом обо что-то твердое и теплое… и злостно фыркающее.
— Си монтика! — не сдержалась
На мою реплику конь… будто бровь выгнул. Запечатленные кони не умирали от старости, но умирали во всех остальных случаях.
— Я думала, ты умер.
Рудэрь — мой конь, отвернулся от меня. Я благодарно посмотрела на ранита и демона, за то, что хоть они вспомнили о коне. Рудэрь обижен, и я не буду просить извинения — он остался один, я бросила его и не вспомнила о нем, он волен не смотреть на меня до конца жизни, но теперь я точно не забуду о его существовании.
— Мы думали, это будет сюрпризом, что подарит тебе улыбку, — сказал Урэш.
Я подняла уголки губ. Мужчины сумели найти коня и обрадовать меня его появлением, да вот только если они помнили о нем, то я совершенно забыла.
Приказав мужчинам работающим здесь выделить ему хорошее стойло, и позаботится о тощем, измученном животном, я пошла к брату. Он вчера просил меня к себе, когда будет время. Урэш испарился как всегда, и я осталась с Агрозом, он проводил меня до кабинета, будто мне что-то в моем замке угрожало, и полетел на встречу демону, что должен был подлетать к Эрду вместе с младенцем доверенным мне. Все время этот круговорот с детьми казался мне странным. Ребенок дикости и моя дочь… нет. Потом об этом еще раз подумаю.
— Надо же! Преисполнен решимости… — гордо сказала я, играя роль императорского комментатора, когда зашла в кабинет брата и увидела, чем он занимается. Жэрром тут же спрыгнул с рабочего стола, кинув скомканную в руке тетрадь за спину, на свой стул.
— Паук, — сказал он мне, расслабившись. Все-таки если бы зашла не я, а советник, было бы не хорошо. Перед своими подданными Жэрром всегда должен вести себя подобно Императору и никак иначе, этот урок он усвоил еще до моего пробуждения.
— Ну так и весел бы, — сказала я, привычно усевшись на мягкий, широкий пуф у стены с картиной, на которой был изображен вечерний Эрд. Она была красива, каждый раз, когда я захожу в кабинет брата, кидаю на нее любопытный взгляд и нахожу что-то новое. Брат стоял возле стола, положив руки на бедра, кроме белоснежного шоха, на нем была такая же белая кофта. Черный большой паук качался на своей паутине, свисая с потолка.
— Ядовитый, — пояснил он, и я понятливо махнула рукой.
— Продолжай.
— Ты что-то хотела? — спросил он, снова залезая на стол со своим универсальным оружием.
— Нет. Ты что-то хотел.
Она непонятливо на меня посмотрел. Одна секунда, две, пять.
— Ааа! Хм.
Жэрром, наконец, пришиб насекомое и, соскребав его с обложки тетради, вырванным из куста в углу листком, положил тетрадь на стол.
— Ноги моих детей в твоем кабинете больше не будет, — спокойно констатировала я, вперив взгляд в тетрадь.
Он, поразмыслив еще пару секунд, все же внял моему тонкому намеку и кинул тетрадь в камин. То место, где было раздавленное тельце паука странно, громко зашипело, раскидывая вокруг себя искры. Я не говоря ни слова, перевела спокойный взгляд с ноткой упрека на брата.
— Где тот листок с пауком, покой моих ночей? — ласково пропела я, давя в себе улыбку.
Брат не улыбался.
— Может это покушение? — спросил он, кинув и листок в камин. Тот чуть ли не взорвался.