Черная моль
Шрифт:
Он еще не знал, что произойдет иначе. Злость душила его.
— Не надо, не надо говорить с ним, — испуганно прошептала Галя. — Только… только не приходи к нам больше.
— Не видеть тебя?!
— Нет, видеть, видеть! Только…
Михаил с силой обнял ее и стал целовать в губы, глаза, щеки. Галя не сопротивлялась.
— Я не могу без тебя жить, — шептал он. — Я же люблю тебя, понимаешь, глупенькая?
В этот момент зазвонил телефон. Галя поспешно вырвалась из его объятий и соскочила с тахты.
Говорил Плышевский:
— Галя? Ты дома?
— Да.
— Одна?
— Нет,
— Ага. Ну и прекрасно! Значит, не скучаешь? Дайка ему трубку.
Галя растерянно посмотрела на Михаила и шепотом сказала:
— Он тебя зовет.
Михаил взял трубку.
— Слушаю.
— Михаил Ильич, здравствуйте, дорогой мой. Как жизнь?
— Спасибо, — холодно ответил Козин.
— Что за странный тон? — удивился Плышевский. — Почему так говорите?
— Значит, надо так говорить.
— Та-ак. — Плышевский, как видно, что-то соображал. — Может быть, поговорим лично?
— Если вам угодно.
— Угодно. Я сейчас приеду.
— Пожалуйста. Приезжайте.
И Михаил рывком повесил трубку.
…Плышевский, как им показалось, приехал почти мгновенно. Он громко хлопнул дверью, скинул шубу в передней и, потирая руки, вошел в комнату. Лицо его раскраснелось от мороза, холодно поблескивали стекла очков. Не здороваясь, он резко сказал:
— Разговор, как я понимаю, будет мужской. Прошу в кабинет.
Они молча прошли в кабинет, и Плышевский плотно прикрыл за собой дверь.
— Так в чем дело, Михаил Ильич? — И он жестом указал на кресло около письменного стола.
— Дело в том, — сухо ответил Козин, — что я начал кое о чем догадываться.
Плышевский усмехнулся, но глаза смотрели холодно.
— Ага. С помощью одной молодой особы?
— Это не имеет значения.
— Ну что ж. Только должен вам заметить, что вы начали догадываться довольно поздно.
— Лучше поздно…
— Нет, не лучше! — резко оборвал его Плышевский. — Не лучше, молодой человек, а хуже!
— Как вы со мной говорите? — вскипел Михаил.
— Как вы того заслуживаете, вы, жалкий хвастун, трус и… преступник!
— Что-о?!
— То, что слышите. Да, да, преступник. Стоит мне только снять трубку и сообщить вашему начальству даже половину тех служебных секретов, которые вы мне разболтали, и вас ждет увольнение и суд. Ну, а если я расскажу все…
— Что вы расскажете, что? — Голос Козина предательски задрожал.
— Да хотя бы про письмо Привалова, про Горюнова, Доброхотова…
— Я не говорил про Доброхотова!
— Говорили! Все говорили! Вы, кажется, забыли, сколько коньяка у меня выпили? И теперь будете говорить еще больше!
— Я не буду ничего говорить, — упавшим голосом ответил Козин.
— Будете! Вы мне расскажете еще об одном человеке. Все, что о нем узнали, расскажете…
Плышевский наконец решился задать самый опасный, самый важный вопрос. Больше такого случая может не представиться, это он понимал. Козин раздавлен, смят, он сейчас может проговориться.
— …О Масленкине, — властно закончил Плышевский. — Вы его знаете?
— Спросите лучше о нем у Коршунова.
— Так. — Плышевский
— Но и я про вас расскажу, — в отчаянии прошептал Козин.
Плышевский презрительно усмехнулся.
— Что вы про меня расскажете, щенок! Что вы про меня знаете?
Плышевский уверенно вел свою кремовую «Победу» в сплошном потоке машин. Солнце нестерпимо сияло в голубом, безоблачном небе, и водители опускали темные козырьки над ветровым стеклом.
Он свернул машину в одну из улиц и вскоре затормозил около неказистого на вид двухэтажного дома с большой вывеской «Юридическая консультация». Заперев машину, Плышевский неторопливо поднялся по ступенькам и толкнул дверь.
В узеньком коридорчике сидело два или три посетителя. Сквозь дверь налево видна была большая темноватая комната, сплошь уставленная письменными столами, над одним из которых был прикреплен плакатик: «Дежурный консультант».
Из окошечка с надписью «Касса» высунулась девичья белокурая головка.
— Вам что надо, гражданин? Вы к кому? — строго спросила девушка.
— Мне товарища Фигурнова надо видеть, — ответил Плышевский, продолжая осматриваться.
— Пожалуйста. Оскар Францевич здесь.
Но Фигурнова нигде не было видно. По-видимому, он беседовал с кем-то в одной из кабин, расположенных вдоль стены большой комнаты. Плышевский решил подождать. Он расстегнул шубу, снял шапку и, опустившись на стул, принялся с интересом наблюдать за людьми, сидевшими у столов.
Возле одного из столов плакала скромно одетая старушка, и молоденький адвокат, почти мальчик, с откровенной жалостью в глазах что-то горячо ей объяснял. «Наверно, сын не помогает, — подумал Плышевский. — Дурак. Все равно заставят». Около другого стола сидел какой-то толстяк с бегающими глазками и, волнуясь, отчаянно жестикулируя, что-то рассказывал, а адвокат, седой, величественный старик в пенсне, снисходительно кивал лысой головой и одновременно просматривал пухлую кипу бумаг. «Запутался, уважаемый, — насмешливо подумал Плышевский. — Поздно ты за советом прибежал, вижу, что поздно. Да и к кому прибежал-то? К чужому. Эх, голова!» Он перевел взгляд на красивую даму в дорогой каракулевой шубе с чернобуркой на плечах. Она что-то раздраженно говорила, капризно кривя ярко накрашенные губы, а адвокат слушал ее с непроницаемым видом, вертя в руках карандаш. «За сыночка хлопочет, — решил Плышевский. — Или с мужем разводится. Ну, эта пробьет что хочешь».
Занятый своими наблюдениями, он не заметил Фигурнова, вынырнувшего из крайней кабины.
— Олег Георгиевич, душа моя, что тебя сюда привело? — удивленно воскликнул тот.
— Разговор есть.
Фигурнов хитро прищурился и кивнул головой.
— С великим удовольствием. Я как раз освободился.
Через минуту они уже сидели в машине.
— Итак, Оскарчик, есть два сообщения. Начну с приятного. Частичный, но все же успех, — сказал Плышевский — Ход «конем», кажется, принудил одного из наших противников сдаться.