Чёрная нить
Шрифт:
– Стало быть, ваша память не возвратилась, – пропел он тихо, силясь сгладить неловкость.
– К несчастью. – Эсфирь отвела взор, и Глен ощутил пустоту – будто солнце внутри поглотили тучи. – О чём ты хотел поговорить? В Танглей дерьмо приключилось, да? Я ведь знала, что оно нагрянет!
Эсфирь наклонила рогатую голову, точно хин, надумавший бодаться. Глен улыбнулся уголком губ.
– Истинно. – И покосился на трущегося о ноги силина.
Следом за Эсфирь ступил на извилистую тропу. Сверкающие кроны сплелись над головой в плотный навес.
Глендауэр завёл рассказ. Вспомнил о цуйре, которую Эсфирь
Казалось, путь до скал растянется в бесконечность, но Глен и глазом моргнуть не успел, как хрустальные осколки застелили прежде голую землю, а перед взором выросли полупрозрачные громады.
Волшебство – не иначе!
Хрустальные скалы лоснились переливами и помигивали прилипшими к резным граням пылинками. Навязчивые шепотки больше не терзали слух, не приказывали отмахнуться от невзгод. Рядом с Гленом бежала вприскочку гемера. Вестимо, она и гасила голоса, сбивавшие слабых духом с толку.
– Значит, ты не веришь в виновность мастера Сэра? – Под кожей Эсфирь словно крохотные звезды зажглись.
Белесое сияние очертило её контуром. Она юркнула в широкую расщелину в скалах и скрылась из виду.
– Лабиринты, – напомнил Глен. – Не страшитесь заблудиться?
– Я тысячу раз тут бродила, – звонкий голосок разлетелся эхом. – Все дороги знаю.
– Что ж… – Глен шмыгнул в расщелину и ощутил себя загнанным в угол, зажатый стенами с боков.
Переминаясь неподалёку, Эсфирь усердно растирала нос. Его кончик уже покраснел.
– Я не верю в виновность мастера, истинно, – подтвердил Глен. – Посему я и потревожил ваш покой. Молю, припомните, быть может, не только цуйру вы видели той роковой ночью?
– Я пряталась, помнишь? – Эсфирь побрела дальше по коридору. Глен поспешил за ней. – Мы с Небом тихонько сидели за деревьями, боясь, что нас заметят. Вдобавок слово «цуйра» мне ни о чём не говорит. Я ведь плохо в существах разбираюсь. У неё лиловые крылья. Это точно. Чары тоже лиловые.
Определённо цуйра, – подумал Глен, когда они замерли под высоким хрустальным куполом. Вокруг – полупрозрачные стены с арочными проходами в тоннели. Часть проходов вела к тупикам и коридорам без крыш. Часть заставляла проделывать круги и возвращаться к исходной точке.
Гиблое место! Глен скользил взглядом по сверкающим стенам. Вдруг разум охватило дурное предчувствие. Стук сердца запорхал в ушах. По виску сползла подогнанная ветром капля пота.
– Стойте! – излишне резко приказал Глен.
Эсфирь споткнулась и едва не шлёпнулась. Перья на её крыльях встрепенулись и распушились. Глен вмиг очутился рядом и втянул носом воздух. Пахло кровью – никаких ошибок. Но откуда ею тянет?
– Кровью пахнет? – Глаза Эсфирь поглотил мрак.
Глен оставил вопрос без ответа. Зрачки стали вертикальными. Слух и зрение обострились. Совсем рядом раздался глухой шлепок, словно на землю бросили мешок с сырым мясом. Захлопали крылья – не одна пара, уж слишком вразнобой звучали хлопки.
Высившиеся сплошным кругом стены не позволяли узнать, что творится за их толщами.
Поблизости притаились друзья? Враги? Глен склонялся
В голове будто солнце взошло. Сомнения в виновности Сэра обрели смысл.
Клятая девчонка – не только цуйра. Она вырожденка. Цуйра-элиада. И второй её сущности подвластно считывать и менять чужие воспоминания, путать и подкладывать ложные.
– А… а… – Эсфирь открывала рот всё шире и шире и прерывисто дышала.
Нет-нет-нет! Глен дёрнулся к ней, но не успел предотвратить неизбежное.
– Апчхи! – Гулкий чих разнёсся по округе.
От скал отразилось множественное эхо и стихло. Повисла тишина. Столь же угрожающая, сколь и красноречивая, она подсказывала, что шум не укрылся от слуха недругов. Они затаились, но ненадолго. Воздух неожиданно разогрелся. На хрустальной осыпи перед Гленом запрыгали далёкие отблески пламени, и стены прямо-таки затряслись от чуждого колдовства.
Феникс! Ладони Глена подсветились серебром чар. Он выскочил перед ведущей в тоннель аркой и узрел у дальнего прохода огненного разбойника в чёрной маске с прорезями для глаз и губ. Оба выстрелили одновременно. Пламенный и снежный потоки рванули друг к другу и столкнулись, будто два кулака. Бело-алое свечение ослепило Глена. Вслед за Эсфирь он отпрыгнул за стену.
Взрыв прогремел и пустил по тоннелю волну дрожи. Хрустальные осколки разметало. Они режущим вихрем хлынули из арки. С треском над ней разверзся разлом. По полупрозрачным стенам вокруг расползлись трещины.
И снова повисло обманчивое затишье, какое обычно сгущается перед штормом.
– Нужно улетать! – услыхал Глен сдавленное шипение вырожденки, приглушенное расстоянием.
– Свихнулась?! – рявкнул феникс. – Это сын Дуги!
– Да плевать! Я не боец!
– Не ори!
– Это ты орёшь!
Со стены с грохотом свалился полупрозрачный кол. Звон расплылся по воздуху и заглушил последовавшие слова. Небосвод, совсем недавно бывший чёрным, неспешно окрашивался в синие тона. Близились рассвет и судебный поединок. И Глен понял: либо он рискует, либо прощается с господином Сэра.
– Вас не заметили, – шепнул Глен и сунул ладонь в карман штанов. Вытащил чёрный жемчуг и вложил в дрожащие пальцы Эсфирь. – Летите в Танглей. Спросите Дила или Кира. Донесите до их ушей мои догадки и скажите, что Сэра невиновен. Скажите, что цуйра уродилась вовсе не цуйрой. Она вырожденка. Цуйра-элиада.
– С ума сошел?! – тихо, но разборчиво пробормотала Эсфирь. – Я не брошу тебя!
– Я справлюсь. Вы знаете дорогу к роще. Уходите. Ежели вас задержат, покажете жемчужину.
Глен указал на дальнюю арку. Эсфирь заколебалась, сжимая дар в кулаке. Беззвучно выругалась. Побежала. Глен снова выпрыгнул перед входом в тоннель, под сводами которого прежде схлестнулись лёд и пламя. Выставил залитые чарами ладони перед собой, готовый отразить удар.