Черная Орхидея

Эллрой Джеймс

В яблочко! Микс покраснел и зашелестел бумагами на своем столе; в подтверждение моей догадки раздался охрипший голос:

— Тебе, наверно, сильно досталось во время боя с Бланчардом? Эта сучка Шорт тоже мертва.

Я снял куртку, чтобы Микс увидел висевший под ней револьвер сорок пятого калибра.

— Не называй ее так.

— Ладно, крутой парень. Может быть, тогда скажешь, чего тебе надо? И тогда мы закончим эту маленькую шараду, прежде чем ситуация начнет выходить из-под контроля. Дошло?

— В 1947 году Гарри Сирз попросил тебя поспрашивать твоих киношных знакомых о Бетти Шорт. Ты сказал

ему, что они ничего о ней не знают. Но ты солгал. Почему?

Микс взял в руки ножичек для открывания писем. Провел пальцем по лезвию, потом, опомнившись, положил его на стол.

— Я ее не убивал и не знаю, кто это сделал.

— Убеди меня в этом, иначе я позвоню Хедде Хоппер и дам ей материал для завтрашней статьи, с заголовком, к примеру: «Голливудский дармоед скрыл улики по делу Орхидеи, потому что тра-та-та»? Вместо этих «тра-та-та» ты сообщишь мне недостающую информацию, или я сообщу соответствующую информацию Хедде. Дошло?

Микс опять было стал хорохориться:

— Блайкерт, ты не на того нарвался.

Я вытащил свой револьвер и, убедившись, что глушитель на месте, вставил патрон в гнездо барабана.

— Нет, это ты не на того нарвался.

Он достал из серванта бутылку и, налив себе рюмку виски, залпом выпил.

— У меня были только тупиковые версии, но если уж вы так хотите их услышать, то пожалуйста.

Я держал револьвер за спусковой крючок.

— Чтоб я не умер в нищете, говнюк. Рассказывай.

Микс открыл встроенный в стол сейф и вытащил целую кипу бумаг. Просмотрев их и повернувшись на стуле, он заговорил, глядя на стену:

— У меня была информация по Берту Линдскотту. Парень, который мне ее сообщил, очень ненавидел Скотти Беннета, приятеля Линдскотта. Скотти был сутенером и букмекером. Он раздавал визитки с домашним номером Линдскотта всем молоденьким девицам, которые хотели принять участие в кастинге на «Юниверсал». Среди этих девиц была и Шорт. Подумав, что это ее шанс, она действительно позвонила Линдскотту.

Все остальное, даты и тому подобное, я услышал уже от самого Линдскотта. Ночью десятого января девчонка позвонила ему из «Билтмора». Берти попросил ее описать себя, и, когда она это сделала, ему понравилось услышанное, и он сказал ей, что проверит ее актерские способности утром, после сеанса игры в покер в своем клубе. Девчонка ответила, что до утра ей некуда податься. И тогда он предложил ей приехать к нему домой и заночевать там — его слуга накормит ее и составит ей компанию. Сев на автобус, она доехала до его дома в Малибу, и слуга — а он у него извращенец — действительно составил ей компанию. Затем на следующий день где-то в районе полудня заявился Линдскотт с тремя пьяными дружками.

Дружки решили, что их ждет хорошее развлечение, и устроили девчонке проверку ее актерских способностей, попросив прочитать сценарий, лежавший поблизости. Бетти оказалась плохой актрисой, и они высмеяли ее, потом Линдскотт сделал ей предложение: если она обслужит их четверых, то получит эпизодическую роль в его следующей картине. Обиженная на то, что они ее высмеяли, она закатила истерику. Она обзывала их дезертирами и предателями и кричала, что они не годятся в солдаты. Берт выставил ее примерно в два тридцать дня, в субботу, одиннадцатого. Слуга сказал, что у нее совсем не было денег и что она

заявила, что пойдет до города пешком.

Так, значит, через шесть с лишним часов Бетти, пройдя пешком или проехав на попутках двадцать пять миль, пришла в «Билтмор», где встретила Сэлли Стинсон и Джонни Фогеля. Я спросил:

— Микс, почему ты об этом не сообщил? И смотри мне в глаза.

Микс повернулся в мою сторону; по лицу было видно, что ему стыдно.

— Я пытался связаться с Рассом или Гарри, но их не было на месте, поэтому я позвонил Эллису Лоу. Он попросил меня не сообщать о том, что мне удалось узнать, пригрозив в противном случае лишить меня лицензии на охранную деятельность. Позже я узнал, что Линдскотт был какой-то шишкой у республиканцев и что он пообещал Лоу поддержать его на выборах окружного прокурора. Лоу просто не хотел, чтобы имя Линдскотта появилось в газетах в связи с делом Орхидеи.

Я закрыл глаза, чтобы не смотреть на него; Микс продолжал оправдываться, пока я представлял, как Бетти сначала высмеяли, потом сделали непристойное предложение и наконец вышвырнули на улицу.

— Блайкерт, я проверил Линдскотта, его дружков и даже его слугу. Вот их показания, все законно — длинно и нудно. Никто из них не мог ее убить. Они все были дома или на работе, начиная с двенадцатого и по пятницу, семнадцатое. Никто из них не мог этого сделать, иначе бы я не скрывал этой информации. У меня их показания вот здесь, можешь убедиться.

Открыв глаза, я увидел, как Микс открывает замок настенного сейфа. Я спросил:

— Сколько тебе заплатил Лоу за то, чтобы ты молчал?

Микс выпалил:

— Штуку, — и шарахнулся в сторону, словно ожидая, что сейчас его ударят. Презрение не позволило мне доставить ему такого удовлетворения, в воздухе так и повис ярлык с его ценой.

* * *

Теперь я уже наполовину знал, что происходило в последние дни жизни Элизабет Шорт.

В пятницу, десятого января, Рыжий Мэнли высадил ее у гостиницы «Билтмор»; оттуда она позвонила Берту Линдскотту, и ее приключение в его доме продлилось до 14:30 следующего дня. Вечером того же дня, одиннадцатого января, она возвратилась в «Билтмор» и, встретив в коридоре Сэлли Стенсон и Джонни Фогеля, пошла удовлетворять последнего. Закончив где-то в районе полуночи, она ушла оттуда. Той же ночью или, возможно, ранним утром в двух кварталах от «Билтмора», в баре «Ночная Сова», на 6-й и Хилл, она встретила капрала Джозефа Дюланжа. Она оставалась там с Дюланжем, в баре и потом в гостинице «Гавана», до вечера воскресенья, двенадцатого января, когда он повел ее к своему «знакомому доктору».

Когда я, уставший, возвращался в «Эль Нидо» меня не покидало ощущение чего-то незавершенного. Проезжая мимо телефонной будки, я понял что это было: если Бетти звонила Линдскотту домой, а его дом находился в пригороде, и поэтому звонок считался междугородным, то в телефонной компании «Пасифик Коуст Белл» должны были сохраниться сведения о нем. Если она делала еще какие-либо звонки в тот день или одиннадцатого, до или после ее встречи с Джонни Фогелем должна быть информация и по этим звонкам — компания сохраняла данные по всем разговорам, осуществляемым с платных таксофонов, — это делалось в целях изучения издержек и затрат на содержание этих аппаратов.