Черная Принцесса: История Розы

Дана Ви

Но стоит, тоже самое сказать кому-то и «со стороны». «Прохожему» мимо нас и «проходящему» в нас. Как все меняется! Картинка «переворачивается». Сразу вспоминается: «это не ты перевернул игру, это она тебя перевернула!». «Отступление»! К чему я? К тому… Что, это – наши мысли, высказанные чужим ртом. Они «бились-бились», о нашу «черепушку», не «добились». «Переселились» и «вбились», посредством чужой «черепушки». Если б было, все так… Мысли и «воздушно-капельным путем». Лепота! Какое чтение? «Чихнули-перенесли-воспроизвели-получили»! Нет!

И

не думай, что мы «тупые». Потому, что кто-то там. Какой-то «дядя Петя», «допер». Он «допер», а мы – нет. «Допер» раньше нас, а мы – «деграднули». Нет! Не «нарываемся на комплименты»! Я всех не знаю. Да и все меня, тоже. Как и ты меня, до конца.

Если бы я говорила с «незнакомцами», через тебя, льстить я бы им точно не стала. Не собиралась и не собираюсь! Как и «знакомцам»!

В общем, в большинстве своем, эти мысли – просты и понятны. Но для каждой информации, требуется свое место и время, для усвоения и принятия.

Мы могли ее «отвергать», на основании, опять же, того же «максимализма». Либо, нас что-то постоянно «отвлекало». «Отвлекало» и «забивало» эти мысли, далеко и надолго. А как только, мы освободили «диск», от «наиважнейшей» и «наинужнейшей» информации, они и вышли на «первое место»! Как «нерешенные» и «недорешенные». А человек, высказавший это, просто «напоминалка».

Забавно, что, когда переспрашиваешь этих «напоминалок», о сказанном ранее, там пусто. Вместо «обычного» и «нескончаемого потока»: «бла-бла-бла»! Пусто! «Она» не помнит, что говорила. Почему? Для «нее» – это «само собой разумеющееся». И, по факту, «вещь», не требующая «усидки» и «размышлялки». В наших же руках, все это. Для придания «истинного вида» и «истинной формы». Можем «упаковать» и «бантик повязать».

Берем цветной блокнотик и не менее цветную ручку! В таком деле, как «повторном», лучше записать. Продолжаем…

А относительно «вечной жизни» и «вечного разума»? «Переселение душ», где мы все проходим через одни и те же обстоятельства? Получаем «жизненные уроки» и нарабатываем «опыт»? А «дежавю» ощущаем из-за, действительно, «прожитых» когда-то «моментов», «затертых» кем-то и для чего-то? Где надеяться на благо и во благо? Может… Почему нет?

Хоть, я и верю в «девственно-чистый» разум, в каждом из «моментов» и «перемещений». В каждой из «точек на карте». При этом, не таща «камни» и «якоря», весь «хлам», откуда-то «оттуда». «Тучу» лет, «до» и «после». Может быть. Тем более, что «первое», не исключает «второго». «Новое – хорошо забытое старое». И: «повторение – мать учения!». Или мучения?

***

– Просыпайся, спящая красавица! – «пропел», только-только, вернувшийся Егор. Перегнувшись через спинку дивана и над правым ухом, уснувшей на нем же и перед камином, девушки.

Промычав что-то нечленораздельное, брюнетка нахмурилась и отрицательно покачала головой, продолжила видеть цветные сны. Продолжила…

бы! Если бы, не все тот же блондин, что перепрыгнул через спинку дивана. И не оказался, практически, на ее ногах, вовремя подбросив их над собой. И уложив их на свои колени.

– И, что, я сделала не так? – прохрипела девушка, зевая и приподнимаясь на руках, от «встряски» и «подпружинивания». – Опять! Или снова?

– А еще у меня «эго» и «недюжинное самомнение» с «ЧСВ», в придачу, – усмехнулся Егор, смотря на языки пламени.

И касаясь лодыжек девушки кончиками пальцев, будто наигрывая что-то, только ему и известное. Под ему же «известные» такт и ритм, воспроизводимые, между прочим, своим же «мычанием» и себе же под нос.

– Ты никогда не говоришь и не говорил, таким «преувеличенно приторным тоном», просто так, – фыркнула девушка, усаживаясь, более-менее, ровно. И облокачиваясь головой на раскрытую ладонь правой руку, упертую в спинку дивана, локтем. – Слишком много «сладости» для той, кому перепадает, только «гадость». «Кислота» и «желчь», с «ядом» из твоих внутренностей. «Тишина перед бурей»? Выкладывай!

Хмыкнув и прошептав себе под нос, что-то отдаленно напоминающее «чертовка». Он, наконец, повернулся лицом к Софии. И улыбнулся, с ее очередной реакции. Точнее, очередного страха. Сколько их было? А сколько, еще будет?

Но испугаться, действительно, было чему. Если начать тем, что он… Улыбался ей. Улыбался и ей! Не усмехался, не «скалился». И закончить тем, что… Она, впервые видела его настоящий цвет глаз. Так, близко и, буквально, перед собой, в считанных сантиметрах.

И, да… Это был, все тот же, серо-зеленый. Та же «сталь». Буквально, «сталь»! Если представить «лес арматуры». Та же серость, то же хмурое и пасмурное небо, в кронах темно-зеленых дубов и сосен. Но… Будто, «прогретое» солнцем. Пропускающее свои светло-желтые лучи, через себя. Через темно-коричневые, почти черные, стволы и через листву и иглы. Это не была теплая и какая-то уютная, «ласковая лазурь» Александра, но…

В сравнении с тем, что она видела «обычно» к себе и с тем, что имела сейчас. И опять же, к себе… Складывалось впечатление, что что-то пошло не так. Или наоборот, так, что еще хуже.

«Голодный» и «сытый» демон – не одно и то же. Никогда не было и не будет. А если учесть, что она не видела: ни того, ни другого. Ни тем более, Егора в сих «амплуа». А только, представляла и воображала, фантазировала на «тему».

Страха ей хватало и без этого, без его «обращенности». Нет, спасибо! Умереть она могла и более «лояльным способом», нежели от такого «микса». Глаз Никиты, на этом исчадье ада!

Ее мозг, вполне мог и сыграть с ней «злую шутку». И выдать что-то «нереальное» за «действительное» или же наоборот. Плохое, могло стать хорошим. А хорошее – плохим. А он еще, как назло, «тянул резину».