Черная сила

Головачев Василий Васильевич

– Где твои преследователи?

– Отстали, – ухмыльнулся довольный собой Борята. – Я нырнул в распадок, спрятался. Там такие заросли чертополоха, год искать будешь, никого не найдешь. Подождал немного, высунулся – никого! Ну я и обратно.

Восемь… семь… шесть…

– Спасибо, я твой должник.

– Чего там, все нормально, – махнул рукой целитель.

– Остановись.

– Зачем?

– Сейчас увидишь.

Летак затормозил, повернулся носом к топи в центре Вщижского болота. С высоты двух километров она была видна почти целиком.

Три… два… один…

Над

топью вдруг вздулся черный волдырь, лопнул, разлетаясь черно-коричневыми и желтыми клочьями, превратился в столб водяной пыли, грязи и пара. По оси этого столба просверкнула зеленая молния, лопнула ручьями яркого радужного огня!

– Боже ты мой! – ахнул Борята.

Дар круто бросил летак вверх, но не успел, ударная волна догнала аппарат, ударила в корму как молотом, завертела, понесла пушинкой. Когда пилоту удалось выровнять летак, в двадцати с лишним километрах от места взрыва, позади уже ничего не было видно, кроме быстро редеющей над лесом тучи пара.

Подводный терем со всем его содержимым, равно как и топь со всеми ее обитателями, перестали существовать.

Глава 9

– Будь осторожен, сынок, – сказала Веселина, уходя. – Вернется из похода отец, тогда и начнете изучать находки.

– Хорошо, мама, – согласился Дар. Он понимал, что матерью руководит беспокойство за жизнь сына, и был рад, что она выслушала его рассказ о подарке лягуна и о том, что случилось после, но не собирался сидеть сложа руки и ждать отца. Жутко тянуло раскрыть картины и вытащить оттуда заблудившихся подруг. А уж потом можно было поделиться своими успехами и с отцом.

– Чаю принести? – оглянулась Веселина за порогом спальни.

– Придет Борята, мы сами спустимся через полчасика, – пообещал Дар.

Мать послала ему мысленный образ – прозрачная улыбка, грозящий палец, песочные часы, фигура отца – и вышла. Дар послал ей в ответ поцелуй, ощущение свежести, образ спокойной воды и сосредоточился на своих трофеях.

Прежде всего разложил их на столе, стараясь делать это плавно, медленно, без резких движений. Мать инстинктивно определила их глубинную суть, не зная настоящих масштабов, поэтому и советовала быть осторожнее. Если бы она поняла значение находок, вряд ли разрешила бы сыну оставить их у себя, а уж тем более заниматься изучением.

Дар полюбовался на свечу, испускавшую в пси-диапазоне тоненькое всхлипывание, будто ребенок плакал. Потрогал кинжал, производивший впечатление таящейся мощи. Взвесил в руке и поставил на место невесомый стакан, стенки которого напоминали галактический звездный узор. Потом не удержался и перевернул тяжеленький голыш с мигающей звездочкой. Дождался, когда тот появится снова на прежнем месте – чудеса, да и только! – вспомнил о фотографии, которую успел прихватить с собой, поставил ее на стол. Пожалел, что не показал ее матери. Она сразу бы определила, отец это на фотографии в компании незнакомых людей или нет. Все-таки что-то было в нем не от князя Бояра Железвича, в осанке, повороте головы, в прическе. Интересно, не брат ли это отца? Или, может, дед?

Дар

понял, что тянет время, не решаясь подступиться к главной добыче, рассердился на себя и раскрыл кейс.

Картины, свернутые в металлические на вид рулоны, смирно лежали в зажимах, излучая будоражащее тепло. Объяснить их функциональное предназначение Дар не мог, но, будучи неплохим специалистом по физике – в рамках изучения предмета в универсалии, – знал о существовании многомерных пространств, экзотических форм материи и полевых конфигураций. Картины являли собой некие пространственные объемы, свернутые в двумерные поверхности, и этого пока было достаточно для их созерцания. Что же касалось тайн их создания и воздействия на психику человека, на реальную жизнь, вплоть до «заглатывания» людей, над ними стоило поразмышлять в компании более компетентных специалистов.

– Без меня решил открыть?! – раздался сзади возмущенный голос Боряты. – Я так и знал!

Дар досадливо поморщился.

– Успокойся, ничего я еще не открыл. И вообще эти вещи опасны, так что не трогай их и не подходи близко, особенно к картинам.

– Что в них опасного? – удивился Борята.

– Меня чуть не затянуло в одну из них. Так что сядь в кресло и не вмешивайся, а то выгоню.

– Хорошо, хорошо, – торопливо сказал Борята, знавший крутой нрав приятеля, – не буду. А ты уверен, что девчата и в самом деле там, в картинах?

Не отвечая на вопрос, Дар натянул на руку «протез»-манипулятор, вынул из кейса один из рулонов – тот, в котором находились незнакомки и динозавр. Подумав, отошел к стене комнаты, на которой висел вышитый мамой рушник. Что делать дальше, он не знал, поэтому медлил, прикидывая варианты дальнейших действий.

– Давай разворачивай, – не выдержал Борята, – чего медлишь? Может, помочь чем?

– Сиди! – Дар взялся за теплую, даже горячую ручку стержня, вокруг которого был намотан «холст» картины, повернул вправо, влево, снова вправо, преодолевая сопротивление рулона.

Знакомый щелчок – будто тетива лука ударила в щиток на руке!

Рулон внезапно потерял вес, начал разматываться сам собой с тихим «подземным» гулом.

Дар выпустил его, попятился.

Рулон остался висеть в воздухе, развернулся, и взорам молодых людей предстала изумительно яркая, испускающая внутренний свет картина чужого мира: оранжево-сиреневая равнина, заросшая белым бамбуком, дырчато-ходульное дерево, горы с шапками голубого снега, динозавр в ромбовидной броне и две фигурки у камня в блистающих костюмах.

– Ух ты, красота какая! – выдохнул Борята, привставая.

Дар очнулся, сделал два шага назад, толкнул его в грудь, принуждая сесть.

– Не смотри долго! Картина от этого оживает!

– Я только секундочку!.. Это они?

– Они.

– Мама родная! Как они туда попали?!

– Если долго смотреть, картина превращается в окно, в своеобразный портал. В нее можно войти, как в другую комнату.

– Как интересно! А что будет, если туда действительно войти?

– Не знаю, не пробовал. Но поскольку наши знакомые не вернулись, то и мы можем не вернуться.