Черная стрела (Пер Репина)

Стивенсон Роберт Луис

— На что это вы смотрите? — спросил, хихикая, Беннет. — Уж не видите ли Гарри Пятого?

Ветеран молча продолжал смотреть на холм. Лучи солнца ярко освещали луга на его склоне; несколько белых овец щипали траву; все было тихо, только издали доносился звук колокола.

— Что такое, Аппльярд? — спросил Дик.

— Да вот птицы, — ответил Аппльярд.

И действительно, над деревьями леса, там, где он врезался в луга и заканчивался двумя чудесными зелеными вязами, на расстоянии полета стрелы от поля, где стояли разговаривавшие, стая птиц

металась взад и вперед в очевидном беспокойстве.

— Что же с птицами? — спросил Беннет.

— Ах! — возразил Аппльярд. — Вот вы, словно умный, собираетесь на войну, мастер Беннет. Птицы — хорошие часовые; там, где леса, они являются в первых рядах сражения. Видите, если бы мы были не здесь, а в лагере, то можно было бы подумать, что нас выслеживают стрелки… а вы бы так ничего и не знали!

— Ну, старый ворчун, — сказал Хэтч, — самые близкие к нам воины в Кеттлее, под командой сэра Даниэля; мы здесь в безопасности, словно в лондонском Тауэре, а вы пугаете людей из-за нескольких зябликов и воробьев.

— Послушать только его! — со смехом сказал Annльярд. — Да сколько мошенников дали бы себе обрезать уши, чтобы только выстрелить в кого-нибудь из нас! Святой Михаил! Они ненавидят нас, словно хорьков, мой милый!

— Ну, по правде сказать, они ненавидят сэра Даниэля, — заметил Хэтч довольно сдержанно.

— Да, они ненавидят сэра Даниэля, но ненавидят и всякого, кто служит у него, — сказал Аппльярд, — и первым делом они ненавидят Беннета Хэтча и стрелка Николаса. Послушайте, если бы там, на опушке леса, появился здоровый малый, и мы стояли бы так, что ему было бы удобно целиться в нас, — вот как мы стоим теперь, спиною к лесу, — то как вы думаете, кого из нас выбрал бы он?

— Бьюсь об заклад, что вас, — ответил Хэтч.

— А я ставлю мой кафтан против кожаного пояса — он выбрал вы вас! — вскрикнул старый стрелок. — Вы сожгли Гримстон, Беннет; этого вам никогда не простят, мастер. Что касается меня, то, Бог даст, я скоро буду в мирном месте, вдали от всякого выстрела — как из лука, так и из пушки. Я старый человек и быстро приближаюсь к дому, где уготовано ложе. Но вы, Беннет, останетесь после меня на свою погибель и, если доживете до моих лет неповешенным, то, значит, угас истинный английский дух.

— Ты самый злой дурак во всем Тонсталле, — сказал Хэтч, очевидно раздраженный этими угрозами. — Собирайся-ка, прежде чем явится сэр Оливер, и перестань болтать хоть ненадолго. Если ты так же много разговаривал с Гарри Пятым, то уши. его были шире его карманов.

Стрела прожужжала в воздухе, словно большой шершень; она попала между лопатками старого Аппльярда, пронзила его насквозь, и он упал лицом в капусту. Хэтч подпрыгнул в воздухе с отрывистым криком, потом согнулся вдвое и побежал к дому. Дик Шельтон встал за кусты сирени и держал арбалет наготове, целясь в опушку леса.

Ни один лист не шевелился. Овцы спокойно щипали траву; птицы уселись на свои места. Но старик лежал со стрелой в спине; Хэтч ухватился за косяк двери,

а Дик притаился за кустами сирени.

— Вы видите что-нибудь? — крикнул Хэтч.

— Ни одна ветвь не шелохнется.

— По-моему, стыдно оставлять его лежать так, — сказал Беннет, подходя нерешительными шагами и с очень бледным лицом. — Смотрите за лесом, мастер Шельтон, присматривайте хорошенько. Да помогут нам святые! Но каков выстрел!

Беннет положил старого стрелка к себе на колени. Старик еще не умер; лицо его исказилось от боли; глаза то открывались, то закрывались. По-видимому, он страдал ужасно.

— Ты меня слышишь, старый Ник? — спросил Хэтч. — Нет ли у тебя какого-нибудь последнего желания, прежде чем отправиться, старый брат?

— Выньте стрелу и дайте мне умереть, во имя Богоматери, — задыхаясь, проговорил Аппльярд, — я покончил со старой Англией. Вытащите стрелу.

— Мастер Дик, — сказал Беннет, — подойдите сюда и выдерните стрелу. Он скоро отойдет, бедный грешник.

Дик отложил арбалет и, сильно дернув, вытащил стрелу. Хлынул поток крови; старик приподнялся на коленях, призвал имя Божие и упал мертвым. Хэтч на коленях среди кочнов капусты горячо молился о спасении отлетавшей души. Но видно было, что и во время молитвы мысли его заняты другим — он не сводил глаз с того уголка леса, откуда был сделан выстрел. Окончив молитву, он встал, снял одну из своих железных рукавиц и вытер свое бледное, мокрое от страха лицо.

— Следующая очередь — моя, — сказал он.

— Кто сделал это, Беннет? — спросил Ричард, продолжая держать стрелу в руке.

— Только святые знают это, — сказал Хэтч. — Мы с ним выгнали из домов и имений добрых сорок человек. Он поплатился за это, бедняга; может быть, скоро поплачусь и я. Сэр Даниэль слишком притесняет людей.

— Странная стрела, — сказал юноша, рассматривая стрелу.

— Да, правда! — вскричал Беннет. — Черная с черным оперением. Вот так зловещая стрела! Говорят, черный цвет предвещает похороны. А тут написаны и слова. Сотрите кровь. Прочтите, что там написано.

— «Аппльярду от Джона Мстителя»… Что это значит?..

— Ну, это мне не нравится, — сказал Беннет, покачивая головой. — «Джон Мститель»… как раз подходящее имя для негодяев. Но чего ради мы стоим здесь, словно мишени! Возьмите его под колена, добрый мастер Шельтон, а я подыму его за плечи, и мы снесем его в дом. Это будет страшный удар для бедного сэра Оливера; он побелеет как бумага и будет бормотать молитвы, словно ветряная мельница.

Они подняли старого стрелка и отнесли в дом, где он жил один. Тут они положили его на пол, жалея тюфяка, и приложили все усилия, чтобы придать трупу должное положение. Домик Аппльярда был чистенький, но довольно пустой. Тут была кровать с синим одеялом, буфет, большой сундук, два складных стула, стол на петлях в углу у камина; на стенах висели луки и другое оружие старого воина. Хэтч с любопытством оглянулся вокруг.