Черная тень в белом плаще
Шрифт:
Жизнь превратилась в ад. Толя вздрагивал от любого шороха, ему слышалось в каждом постороннем звуке мерное тиканье бандитского счетчика. Он почти перестал спать, а когда все-таки под самое утро удавалось заснуть, ему снились кошмары: здоровенные бритоголовые бандиты приближались к нему, сжимая в руках раскаленные паяльники и утюги. Толя пытался убежать, но руки и ноги не слушались его, он не мог даже пошевелиться. Бандиты с орудиями пыток подходили все ближе и ближе, Толя чувствовал запах горелой плоти, кричал от ужаса… и просыпался в поту, понимая, что кошмар, который он видел
Наконец у него не осталось никаких других вариантов, кроме последнего: обратиться к дяде.
До сих пор он не решался на это, потому что вспоминал неприязненный взгляд, которым его окинула при последней встрече Алла Леонидовна, – взгляд, в котором было столько презрения, словно он был не человеком, а насекомым, хуже того – каким-то болезнетворным микробом…
Тем не менее другого выхода не осталось, и Толя подкараулил Алексея Ивановича после работы перед выходом из «Мезона».
Он ждал дядю очень долго. Все рядовые сотрудники объединения давно прошли, и он уже думал, что директора нет сегодня на работе. Но наконец в дверях показалась представительная фигура Алексея Ивановича. Толя бросился ему навстречу и тут же боковым зрением увидел подъезжающую сзади машину. Это был персональный автомобиль директора, черное «Вольво» с шофером, и на заднем сиденье, как назло, сидела Алла Леонидовна.
Заметив ее, Толя едва не выругался от досады: он-то рассчитывал поговорить с дядей один на один!
Тем не менее он слишком долго дожидался, слишком серьезно готовился, чтобы просто так развернуться и уйти.
Он подошел к дяде и срывающимся от волнения голосом рассказал о той ужасной ситуации, в которую попал. Рядом стояла машина с открытой дверцей, и Алла Леонидовна внимательно ловила каждое слово.
Алексей Иванович спросил племянника, о какой сумме идет речь. Когда Толя назвал сумму, дядя крякнул.
В это время зазвонил его мобильный телефон. Алексей Иванович отвернулся и вполголоса заговорил о каком-то деле. Его жена выскочила из машины, подбежала к Толе и заговорила злым, тихим голосом:
– Когда, наконец, ты от нас отвяжешься? Почему ты считаешь, что мы должны тебе чем-то помогать? Выдумываешь какие-то проблемы и взваливаешь на нас… откуда я вообще знаю, что ты не врешь? В общем, так: чтобы я больше тебя не видела! Если не хочешь понимать слова – могу перейти к делу. Прикажу охране, чтобы тебя не подпускали на пушечный выстрел! А то еще и отметелить тебя как следует, чтобы навсегда забыл сюда дорогу!
От этих слов у Толи потемнело в глазах. Он затрясся от ненависти, отступил на шаг и сделал то, чего ни за что не стал бы делать в здравом рассудке, понимая, к каким последствиям это может привести.
Сжав зубы, он прошипел, не сводя глаз с Аллы Леонидовны:
– Забываетесь, тетенька! Я ведь помню, как вы попали в дядин дом! Я отлично помню, что было в тот день, когда моя настоящая тетя выбросилась из окна! Помню, как вы прибежали в спальню и подменили упаковку от таблеток! Я видел это собственными глазами!
Алла Леонидовна странным образом успокоилась. Она улыбнулась Толе и прошептала:
– Да кто же тебя будет слушать, племянничек? Столько
– Да, прошло много лет, – прошипел Толя, – но я сохранил коробку от того лекарства… сказать, как оно называется? И на нем наверняка сохранились ваши отпечатки пальцев, дорогая тетя!
Алла Леонидовна окинула его медленным, внимательным взглядом, как будто увидела впервые в жизни. На этот раз в ее взгляде не было прежнего пренебрежения, напротив, в нем появилось какое-то странное уважение. Она поняла, что с Толей необходимо считаться, что он может в случае чего показать зубы…
– Дело давным-давно закрыто, – прошептала она, – и никто не захочет возобновлять его из-за такой ерунды.
– При чем здесь дело? – Толя усмехнулся. – Мне незачем обращаться к следствию. Достаточно рассказать все дяде, показать ему коробочку из-под лекарства… скорее всего, он мне поверит! Так что, думаю, вам лучше не вмешиваться в наши отношения, дать мне возможность спокойно поговорить с дядей о моей проблеме, и тогда я буду нем как рыба.
Толя испытал в этот момент кратковременное торжество. Он вообразил, что сумел нанести этой женщине чувствительный удар и ей на этот раз придется уступить. Его не насторожило ни ее излишне спокойное лицо, ни жесткая, многообещающая улыбка, промелькнувшая в уголках тонких губ, не отразившись в холодных, светлых глазах.
В это время Алексей Иванович закончил разговор, убрал мобильный телефон и повернулся к племяннику.
– Извини, – проговорил он напряженно, – у меня важные дела, сейчас срочно нужно ехать, но я подумаю, как тебе помочь, и обязательно найду тебя в ближайшие дни.
В тот вечер Алексей Иванович Толе не позвонил.
Толя не находил себе места. За каждым углом ему мерещились бандиты с паяльниками и утюгами, в каждом звуке слышалось тиканье счетчика. Он обошел несколько баров, но выпивка не помогала забыться. Наконец, уже под утро, по пустой гулкой улице он подошел к своему дому.
Возле подъезда стоял черный «Мерседес».
Толя понял, что его караулят, только когда поравнялся с машиной.
Дверца открылась, и раздался хриплый, завораживающий голос:
– Сядь. Поговорить надо.
Ноги стали ватными, бежать было поздно да и бессмысленно – куда убежишь?
Толя сел на заднее сиденье.
В машине были двое братков – те самые, с которыми он столкнулся в тот роковой день, – и еще один человек. Гораздо старше, лет сорока, хорошо и дорого одетый, в узких золотых очках, он совсем не напоминал бандита – скорее адвоката или бизнесмена.
– Ну что, бедолага, – проговорил этот человек насмешливо, – не нашел денег?
– Я найду, найду… – суетливо, испуганно забормотал Уточкин, – я обязательно найду! У меня есть еще два дня!
– Да, есть у тебя два дня, – подтвердил «бизнесмен» с откровенной издевкой, – ну, поищи, поищи, может, кто-нибудь тебя и выручит… хотя кто в наше время просто так подарит такие деньги? Ведь отдать их ты не сможешь, откуда?
– Я… я могу отработать… – пробормотал Толя, – постепенно…
– Отработать, – насмешливо повторил собеседник, – конечно, постепенно, лет за двадцать…