Черная вдова
Шрифт:
Наталья в упор посмотрела на парня. Лелик смутился и слегка покраснел.
— Достаточно полюбить твое изображение, — нашелся он, — в королевском наряде. Это — прямая обратная связь.
— Так вот почему ты называешь свою картину «Портретом Лауры»…
В динамиках раздались последние такты музыки из второго отделения спектакля.
— Все, мне надо бежать, — вскочила Наталья, придерживая обеими руками подол платья. Сретенский огорченно взглянул на нее:
— Я только-только почувствовал фактуру…
— Мне нужно гримировать Лену
— На сегодня — все?
— Все, Лелик, пока. — Она подскочила к художнику, чмокнула его в щеку, стараясь не смотреть в сторону холста. — Не бойся, не вижу. Я так понимаю, изображение мое ты пока тоже не слишком любишь.
Лелик потупил взгляд.
— Мой самовлюбленный Нарцисс! — Наталья взъерошила его волосы и выбежала из комнаты.
Группа солидных мужчин, явно бизнесменов, медленно двигалась по театральному коридору в сопровождении коммерческого директора театра. Михаил Львович Фридман — пухлый вальяжный мужчина лет сорока пяти, в элегантном деловом костюме, застегнутом на одну пуговицу, — на минуту отвлекся, чтобы ответить на звонок по сотовому телефону.
На время предоставленные самим себе, мужчины с интересом созерцали скрытую от посторонних глаз жизнь театра.
Солистка балета в ярко-розовой пачке, не обращая внимания на посторонних, разогревалась — совершала ногой махи перед огромным зеркалом.
Монтировщики сцены, звеня закрепленными на поясе инструментами, нетрезво подтягивали детали декораций. Утомленно вышли в коридор сказочные богатыри, которые только из зала казались могучими витязями. Яркий грим на их морщинистых лицах выглядел неестественно и чужеродно.
Придерживая подол платья, Наталья спешила в гримерную. От группы гостей, оставшихся без присмотра внезапно отделился высокий, молодцеватый, но уже начинающий полнеть мужчина с восточными чертами лица.
— Принцесса!.. — с восхищением произнес он, преграждая ей путь. — Встречая за кулисами таких женщин, поневоле полюбишь театр.
У Натальи не было ни времени, ни желания отвечать на столь неуклюжие комплименты. Со снисходительной улыбкой она проскользнула мимо новоиспеченного поклонника. Гость попытался ее остановить, но неожиданно на помощь Наталье пришел коммерческий директор. Он закончил разговор по телефону и, словно курица, сзывающая цыплят, принялся размахивать руками и квохтать:
— Господа, господа… Не отвлекайтесь. Нурали Гумирович, у нас есть более важные дела. Сейчас вас ждет самое интересное.
— А что может быть интереснее красивой женщины? — возразил бизнесмен, заинтересовавшийся Натальей.
— Разумеется, сцена! — с радостным воодушевлением воскликнул Фридман. — Вот-вот закончится второе отделение. Слышите? Звучат последние аккорды…
Под стук пуантов в коридор выбежала группа танцовщиц кордебалета, и гости ступили за кулисы. В этот же момент монтировщики сцены занялись сменой декораций, приглушенно поругиваясь и постукивая инструментами.
Первым на сцену вышел Фридман
.
— Проходите, прошу вас, господа!
Оглядываясь с любопытством по сторонам, гости ступили под свет софитов.
Огромный занавес скрывал их от зрительного зала.
— Вот она — наша гордость! — высокопарно произнес коммерческий директор. — На этой сцене танцевали все звезды мирового балета. Здесь исполняли свои партии величайшие певцы, начиная с Шаляпина и заканчивая Хворостовским.
Ваши щедрые пожертвования помогут продолжить эти славные традиции. Я специально привел вас сюда, чтобы вы ощутили истинный дух театра.
Из зала доносился монотонный гул — публика в антракте делилась впечатлениями и последними новостями. Бизнесмены чувствовали себя скованно. Они привыкли решать дела в тиши рабочих кабинетов, и пребывание в столь людном месте, пусть даже отгороженном от публики тяжелым театральным занавесом, явно тяготило их.
Фридман, почувствовав это, засуетился еще больше:
— Я надеюсь, вы поняли, как мы распоряжаемся деньгами спонсоров.
— Поняли-поняли, — откликнулся бизнесмен, которого Фридман отвлек от более интересного занятия.
— Вот и прекрасно, Нурали Гумирович, — обрадовался Фридман и подскочил к нему. — Пройдемте в мой кабинет. Я покажу вам эскизы к декорациям для нового грандиозного спектакля, а заодно обсудим наши коммерческие вопросы.
— Вообще-то я проголодался, — недвусмысленно похлопывая себя по животу, заявил бизнесмен. — К тому же декорации — не моя специфика.
— Что ж, — с явным сожалением произнес Фридман, — у нас очень неплохой буфет. Если вы настаиваете, я провожу вас.
— А спиртное там водится? — поинтересовался один из гостей.
— Разумеется, есть отличный коньяк, вина… — с готовностью подтвердил коммерческий директор.
— Вот там все и обсудим, — с облегчением загудели бизнесмены.
Третье отделение шло уже около четверти часа. Буфет, предназначенный только для работников театра, был почти пуст. Буфетчица в накрахмаленном кружевном чепчике раздраженно перетирала стаканы. Лицо ее выражало недовольство: в другой день она бы уже закрыла заведение, сдала кассу и отправилась восвояси. Но сегодня из-за визита важных гостей ей пришлось задержаться.
К ее счастью, роль официанта добровольно исполнял все тот же Фридман — он услужливо метался с подносом между буфетной стойкой и столиком, на котором уже громоздилась батарея пустых бутылок. Клубился табачный дым — никто не обращал внимания на строгие противопожарные правила, установленные в театре.
Захмелевшие акулы делового мира вразнобой говорили о том о сем. О театре все давно позабыли.
Фридман, присаживаясь за стол в перерывах между челночными рейсами, все еще надеялся направить разговор в конкретное русло, но у него ничего не получалось. Говорили о погоде, девочках, спорте, выпивке, развлечениях, о планах на предстоящие летние отпуска.