Черная вдова

Мариковский Павел Иустинович

Солнце поднимается над озером, паутина уже не сверкает серебром — блекнет, будто растворяется в воздухе. Ветер тронул воду рябью, зашуршали тростники, и гирлянды комариков стали раскачиваться на нитях и осыпаться на землю. Один за другим прячутся паучки в надежные укрытия на весь долгий, жаркий и ослепительный день. Паучки-дети находят укромные местечки в тени у оснований кустиков, паучки-матери забираются в уютные из тонкого белого шелка шатры, растянутые на сухих веточках растений, паучки-отцы пристраиваются вблизи белых шатров.

Когда же на землю опадают все мертвые комарики, тогда становится видно, сколько всюду развешано маленьких, чуть больше самих

паучков, кокончиков. Они сплетены из тончайшей паутины и снаружи покрыты кудрявыми нитями. В кокончиках находятся или зеленоватые, чуть продолговатые яички, уложенные аккуратными рядками, или крохотные, только что родившиеся паучки, уже готовые к самостоятельной жизни, юркие, быстрые и ловкие. Многие кокончики пусты. В них находятся сверкающие белизной оболочки яичек и прозрачные рубашки, это их первая, хотя и не настоящая линька.

Еще выше поднимается солнце, еще жарче нагревается земля. Солянки источают особенный запах солончака. Над лиловым осотом начинают крутиться крохотные пчелки-андрены, мегахиллы и осы-эвмены. На оплетенных паутиной кустиках пусто, никого не видно. Все паучки попрятались. Лишь в кокончиках греется и растет многочисленное потомство миролюбивых хищников.

Необычное «общество» хищников

Прошло два года, как на месте реки Или, выше ущелья Капчагай, образовалось большое водохранилище. Зеленые луга, покрытые цветущими ирисами, солончаки, расцвеченные розовыми тамарисками, прибрежные рощи лоха, ивы и туранги с неумолчными соловьями и звонкоголосыми кукушками исчезли, закрылись водой. Теперь здесь плескалось зеленое море в голых, желтых, опаленных зноем берегах.

К востоку, выше по течению, море постепенно уменьшалось, мелело и переходило в обычную древнюю реку Или, такую, какой она была много тысячелетий.

Рядом с очень крутым, располагавшимся полукругом обрывом, торчали из воды голыми скелетами тугаи и деревья, погибшие от изобилия влаги.

Большие обрывы мне были хорошо знакомы. Когда-то, путешествуя по реке Или на утлой байдарке, я обратил внимание на то, что с реки напротив них слышалось отличнейшее эхо. Полукруглые стены обрывов, как кривое зеркало, отражали звуки, фокусируя их на небольшом пространстве. На низком и живописном берегу перед обрывами раньше стояли домики егеря и охотничьего общества. И сюда обрывы тоже отражали эхо, а единственный в этом глухом месте егерский петух каждое утро на берегу устраивал продолжительный концерт, долго и громко перекликаясь с воображаемым противником, внимательно прислушиваясь к эху.

Теперь от домика ничего не осталось, а деревья, возле которых он стоял, меня поразили: когда я подъехал к ним на резиновой лодке, они все оказались завитыми густой паутиной. Небольшие серые пауки, такие же самые, каких я увидел впервые много лет назад на озере Алаколь, не испытывали недостатка в еде. В их тенетах всюду виднелись трупики крошечных ветвистоусых комариков.

В двух километрах, напротив другого конца обрыва, на вершинках деревьев большого тугая, обосновалась колония бакланов. Прежде на реке этих птиц не было. Откуда они переселились сюда? Мне захотелось посмотреть на птиц поближе. Я вооружился фотоаппаратом, магнитофоном, уложил все снаряжение в лодку и, потащив ее по воде за веревку, пошел под самыми обрывами.

То, что я увидел здесь, меня глубоко поразило. Весь высокий обрыв, длиной около двух километров и высотой около десяти-пятнадцати метров, был покрыт

сплошной плотной паутинной тканью. Она покрывала его с самого низа до самого верха. Отражая лучи солнца, она блестела, будто алюминий, сверкая холодным белесоватым оттенком. В этом необычном шелковом одеянии копошилась масса небольших серых паучков-тенетников. Они не проявляли никакой неприязни друг к другу, близкое для них соседство было привычным. Кое-где в паутине виднелись их беловатые кокончики. Вся эта гигантская многослойная паутинная сеть — плод совместных усилий по меньшей мере нескольких миллионов пауков, тоже была усеяна трупиками маленьких зеленоватых ветвистоусых комариков. Кое-где виднелись небольшие коричневые ручейники. Иногда попадалась дичь покрупнее: в паутине запутывались бабочки, стрекозы, богомолы.

Пауки аранеа паласси были очень шустрыми и, потревоженные, мгновенно падали вниз, застывая на земле серым комочком. Среди мелкой гальки и камешков они казались совершенно неразличимыми для самого зоркого глаза. Инстинкт самозащиты отработался у них отлично. Если упавшего на землю паучка я брал в руки, то он молниеносно выскакивал из них, проявляя удивительную быстроту и проворство. Несмотря на изобилие паучков, а их на квадратный метр было не менее одного, а то и двух десятков, я потратил немало усилий, прежде чем засадил в пробирочку со спиртом несколько паучков.

Что же произошло в природе, отчего так много появилось пауков на обрывах и полузатопленных деревьях, где прежде их не было и в помине? Капчагайское озеро, созданное руками человека, — новая арена жизни. Оно погубило очень многих жителей тугаев и пустыни, но многим и дало жизнь. Сейчас в нем размножились ветвистоусые комарики, на них в неимоверном количестве расплодились паучки.

Что же будет дальше?

Пройдет время, и постепенно между жителями озера установятся прочные и сложные взаимоотношения, образуется равновесие, у комариков появятся многочисленные враги в воде, их станет меньше, уменьшится и число паучков и обрывы уже некому будет одевать сплошным шелковым покрывалом.

Прошло еще несколько лет. На пустынных берегах озера выросли тамариски, кустики ивы, тростники и высокие травы. Все вместе они образовали узкую зеленую полоску, так оживившую пустынные берега.

Сейчас, в начале сентября, пустыня уже не полыхает жаром, воздух свеж, прохладен и зеленое озеро плещется в берегах. Сюда прилетают попить воды степные рябки, иногда промчится стайка уток, в укромных уголках неподвижно стоят у воды серые цапли, высматривая добычу, да белоснежные чайки сидят рядками на черных щебнистых косах. В воздухе повиснет пустельга, неторопливо пролетит лунь, иногда появится большая стая скворцов и, прошумев крыльями, скроется за горизонтом, в траве незаметно промелькнет степная гадюка.

К вечеру озеро успокаивается, волны перестают шуметь, Чулакские горы постепенно синеют, и на них появляются тени многочисленных ущелий, а когда солнце заходит и на землю опускаются сумерки, небо пустыни расцвечивается звездами, в воздух поднимаются облачка крупных ветвистоусых комариков и звенят прозрачными крылышками. Подойдешь к такому облачку, присядешь на землю, и на фоне почти потухшей зорьки увидишь густой рой самцов с роскошными усами. Он беснуется в необыкновенно слаженной пляске, совершая резкие броски из стороны в сторону. В него влетают тонкоусые самки и, оплодотворенные, летят к озеру откладывать яички. Потом самки погибнут, тела их прибьет волнами к берегу, а самцы, закончив жизненные дела, упадут на землю, на растения, на паутину.