Чёрная волна
Шрифт:
– Не мы одни… Согласен. Но я вот что тебе скажу, слышишь? Я иду до конца. Кто бы ни стоял во главе преступления, я его найду.
– И накажешь? – ухмыльнулся Константин.
– По всей строгости закона!
Константин Бернс ещё более спокойно отозвался:
– Ваня, подумай, а надо ли?
– Надо. Иначе… Иначе… Кто мы тогда вообще? Твари мы подзаборные, вот мы кто.
– Жизнь такая, – вздохнул Костя. – Система ломает нас под себя.
Иван Лавинь не уделил внимания мудрым высказываниям
– Разве мы не патриоты? Разве мы не готовы отдать жизнь за страну? На протяжении всей истории Империи Русси её граждане проявляли храбрость и преданность. На храбрости и преданности и стоит земля наша. Если надо, то выходи и говори открыто, что Империя требует жертв от её сынов и дочерей. Зачем тайком убивать нас? Империя – это сила? Или это подлость?
Константин Бернс покачал головой:
– Почти как фрондер говоришь. Как бы тебя не упекли за решётку раньше, чем успеешь сделать шаг в расследовании… Мой капитан.
Иван Лавинь словно очнулся:
– Ладно, Костян. Я лишнего наболтал. Но одно верно, слышишь? Я тварью подзаборной больше быть не хочу. Чёрт вас всех дери, я – шеф-капитан Жандармерии, а не пудрила занюханный.
Константин Бернс вышел.
Шеф-капитан заправил рубашку, подтянул галстук, посмотрел на часы и решил, что лучше уйти домой пораньше, чтобы выспаться после пудро-марафона. А завтра с новыми силами…
Иван застегнул пуговицы кителя и прислушался к жужжанию голосов в приёмной. Впервые пожалел, что пять лет назад, когда вселился в этот кабинет, приказал заделать потайную лестницу на нижний этаж. Она позволяла прежнему шеф-капитану выскальзывать незамеченным.
– Из этого кабинета будет только один выход, – пафосно заявил Иван пресс-службе Жандармерии, – навстречу людям!
Предыдущий шеф-капитан славился своей ленью. Иван Лавинь – был полон желания сделать Жандармерию образцовым заведением.
Иван не стал таким коррупционером, каким был прежний шеф-капитан. Он его превзошёл. При этом всё равно умудрился сохранить видимость того, что Жандармерия отныне не закрытое учреждение, а прозрачная инновационная организация, которая по-настоящему заботилась о гражданах. По крайней мере, выслушивала их просьбы.
Иван Лавинь запер ящик стола, чтобы уборщица лишний раз не болтала подругам, что сам шеф-капитан Жандармерии нюхает нелегальную чёрную пудру.
– Мой капитан… – через интерфон в тихий кабинет влился шум приёмной. – К вам посетитель…
– Никого не принимаю, слышишь?
– Он настаивает.
– Пусть настаивает в другой день.
Дверь распахнулась, на пороге появился невысокий худощавый мужчина. Одетый во всё тёмное, в чёрном свитере с высоким горлом, что выглядело неестественно, учитывая жару. Тоже почти лысый, как Иван, но с заборчиком
– У него корочка Имперской Канцелярии, – успел выкрикнуть Константин.
При виде гостя Иван Лавинь отступил на несколько шагов к столу и опёрся рукой:
– Мерси, Костя, разберусь.
Не спуская взгляда с посетителя, Иван нащупал кнопку и полностью отключил интерфон.
Посетитель зловеще улыбнулся. Закрыл дверь на замок и неспешно пошёл к шеф-капитану:
– Узнал, салага?
– Недавно вспоминали тебя, Жан-Люк. Как всегда самыми плохими словами.
Иван Лавинь совладал с собой.
Пригласил посетителя сесть в кресло напротив стола. Жан-Люк пригладил остатки волос, как бы показывая, что у него хотя бы такие волосы, но есть. Опустился в кресло и жестом пригласил шеф-капитана сесть в своё кресло, словно он являлся хозяином кабинета.
Чтобы не повиноваться его жесту, Иван отошёл к холодильнику и взял бутылку оранжины, хотя пить не хотелось.
– И давно ты игнорируешь звонки из Имперской Канцелярии? – Осведомился Жан-Люк.
– И давно ты в Канцелярии? Вроде бы тебя позорно выгнали из Эскадрона Клода.
– Пэвэкашки и солдафоны давно не мой масштаб.
Жан-Люк сказал это с пренебрежением, но Иван Лавинь допросил много людей в этом кресле. Сиживали в нём и невозмутимые агенты Имперской Канцелярии. Иван сразу отметил, что Жан-Люку не понравилась осведомлённость шеф-капитана.
Чтобы дожать Жан-Люка, добавил:
– Канцелярия могла бы послать курьера помоложе, чтобы спросить о дирижабле.
Жан-Люк держал руки на столе, сцепив пальцы. Он сжал их с такой силой, что кожа побелела:
– К дьяволу дирижабль и пейзан. Я по другому вопросу.
Жан-Люк убрал руки со стола, но прежде, чем тот успел продолжить, Иван Лавинь резко сказал:
– Нет. Слышишь? Я не буду удалять из дела данные анализа ДНК.
Жан-Люк достал и кармана пиджака коробочку, вынул из неё сигару и чиркнул зажигалкой.
– У меня не курят.
Жан-Люк выпустил дым в сторону шеф-капитана:
– Зато нюхают, да? И пудрочка вся привозная, из далёких запретных территорий?
Иван Лавинь проигнорировал сарказм:
– Мы знаем, что людей похитили синтезаны, произведённые по технологии, найденной в Неудоби. Скоро об этом будут знать все следователи и все пресс-службы. Потом мы найдём, кто за этим стоит.
– И что?
– Их будут судить. Император узнает, какие делишки творит его Канцелярия.
Жан-Люк продолжал спокойно курить, поглядывая сквозь дым на шеф-капитана с такой уверенностью, что тот понял, она не показная.
– Ты дурак. История повторяется, как двадцать лет назад.
– Посмотрим.