Чёрная волна

Лагно Максим Александрович

За стеклом большого продолговатого иллюминатора клубились облака и водяной пар. Время от времени по стеклу проскальзывала плоскость стеклоочистителя, убирая капли и следы запотевания.

В кабину заглянул Матис Галин:

– Карл? Вы что устроили? Дался вам этот дикарь?

Из-за его спины выглянула Жизель:

– Карл всё правильно сделал. Дал возможность изучить дикарей, не раскрывая своё присутствие раньше времени. Я приказала взять курс на берег.

Жизель отодвинула Матиса Галина, не давая тому пройти внутрь отсека:

– Здесь я отдаю приказы военному персоналу.

Матис Галин смело

попробовал отодвинуть Жизель:

– А я здесь отдаю приказы любому персоналу, если того требуют задачи экспедиции. В том числе и вам приказываю: посторониться!

Жизель и Матис одновременно шагнули к Карлу. Пилот отстегнул ремни и поднялся из кресла навстречу двойному начальству.

– Устал? – спросила Жизель.

Карл кивнул:

– Да, но в брифинге участвовать буду. Дайте пару минут. В тубзик сходить надо, да подкрепиться бы.

– Я прикажу подать обед в кают-компанию.

Матис Галин тоже проявил начальственность:

– А я прикажу… прикажу подготовить материалы. Нам нужно принять решение о высадке.

Стюарды накрыли стол в кают-компании. Жизель сидела на одном конце, Матис Галин занял кресло на противоположном. Оба вели себя начальственно, демонстрируя полноту своей власти.

Остальные места за столом занимали члены командного состава экспедиции:

Огинга Коуту, капитан «Императрицы Екатерины». Пожилой негрянин, которому сильно за семьдесят. Будучи представителем старинной негрянской семьи, капитан Огинга Коуту считал «Императрицу Екатерину» своей собственностью, а пассажиров принимал за назойливых насекомых, от которых надо поскорее избавиться. Поэтому смотрел на всех презрительно, в обсуждениях не участвовал, подавая голос лишь в тех случая, когда речь шла о дирижабле. По идее он был главным начальником для тех, кто находился на «Императрице». Но и Жизель, и Матис Галин предпочитали об этом забывать.

Присутствовало и несколько научных помощников Матиса Галина, среди которых выделялся худой смуглолицый мужчина с седыми висками. В его движениях и манере говорить настолько явно проглядывался агент Имперской Канцелярии, что его все в шутку так и называли «месье Бортовой Шпион». Его настоящего имени никто не помнил.

Рядом с Жизель сидел единственный на борту «Императрицы Екатерины» австралиец, переводчик Дэвид Робертс. Бледный и несчастный мужчина. Он постоянно жаловался на тошноту из-за качки дирижабля. После каждого обеда регулярно бегал в туалет, и всё выблёвывал.

– Дэвид, – говорила ему Жизель, – если ты так продолжишь, мы будем закачивать в тебя бульон клизмой через задницу. Давай, ешь нормально.

Он виновато улыбался и обещал «проглотить ещё кусочек».

Дэвид Робертс боялся всех материковых людей, в особенности имперцев. Боялся их грубых шуток и готовности применять физическую силу, как решающий аргумент в споре.

Австралиец оказался в составе экспедиции в качестве жеста доброй воли со стороны Австралии. Программа по обмену специалистами, навязанная Австралии, так и называлась «Добрая воля». Австралия отправляла в Империю Русси и Конурский Ханаат физиков, химиков или специалистов по вычислительной технике, взамен получала шпионов, военных и просто бездельников из дворян, которые желали поглядеть на ранее закрытую от всех Австралию.

Австралия,

потерпев двойное поражение от Империи Русси и Поднебесного Ханаата, лавировала между желаниями победителей, не отдавая явного предпочтения кому-либо. Кстати, Клод Яхин, бывший командан Эскадрона, как раз находился в Австралии по этой программе.

Во время войны Дэвид Робертс работал переводчиком, допрашивал тех пленных материковых людей, чьи диалекты не поддавались машинному преобразованию. Для этого закачал из Потока Сознания себе в голову знания самых распространённых добедовых языков.

Чтобы освободить больше места, Дэвид Робертс стёр память о детстве и юности, да вообще стёр большую часть воспоминаний. Стёр всё, что делало его человеком. Оставил только навыки чтения и прочие базовые умения. Он пожертвовал существенной частью своей личности, чтобы уместить в памяти тысячу мёртвых языков. Одним из них являлась упрощённая версия португальского, на которой разговаривали дикари Новых Земель.

Удалённые данные Дэвид Робертс пересохранил в Потоке Сознания, рассчитывая вернуть их на место после войны. Этого не произошло: Поток Сознания был выключен из-за обнаруженной возможности получить контроль над всеми подключёнными к нему людьми, превратив их в покорных зомби. Именно экстренное отключение спасло Австралию от полного порабощения материковыми государствами.

Дэвид Робертс остался многоязычным обрубком человека, не способным при всём этом нормально общаться самостоятельно. Он совершенно не понимал значения переводимых слов.

Самое ужасное в его положении было то, что напоминание о необходимости восстановить свою личность из архива, должно было прийти непосредственно из Потока Сознания. Но Дэвид Робертс даже не знал, что где-то, на обесточенных серверах Потока Сознания, хранилась его настоящая личность.

По-сути, ему пришлось заново учиться быть человеком. В обществе же имперцев он превратился во что-то вроде зашуганного подмастерья, который даже не знал, как пользоваться носовым платком, поэтому размазывал сопли по одежде.

В кают-компанию явился Карл, сел в кресло, открыл крышку тарелки с бульоном:

– Прошу у всех пардона, но я буду жрать. А вы начинайте.

Матис Галин провёл пальцем по табло – на экране стены кают-компании отобразилась карта Новых Земель: несчётное множество маленьких островов с несколькими крупными островами в центре.

Матис Галин подошёл к карте и начал вещать. Он именно, что вещал, а не говорил. Сказывалась привычка растолковывать императору его гороскоп:

– Новоземельный проект должен соответствовать реальным возможностям местного населения на достигнутом ими уровне материальной и интеллектуальной культуры.

– То есть, дикари обречены остаться дикарями? – съязвила Жизель.

– Они не способны вдруг перейти в развитое общество. Можно вытащить перо из задницы дикаря, но самого дикаря оттуда не вытащишь.

Карл доел бульон. Облокотившись на стол, прихлёбывал цикорий:

– Идеальные подданные, а? Ни тебе Фронды, ни парламента, ни прав и свобод гражданина…

Вмешался один из научных помощников Матиса Галина:

– Эти дикари не так уж дики. У них своё представление о мире. Оно обязательно войдёт в противоречие с нашими целями.