Чёрная волна
Шрифт:
– Вы, продажные твари, всегда найдёте, за что посадить честного человека.
Не дожидаясь реакции шеф-капитана, Ерофей выбежал, хлопнув дверью.
Иван Лавинь добродушно усмехнулся. Добродушно ровно настолько, насколько позволяла его внешность прожжённого взяточника, грубияна и любителя предаться всем доступным порокам. Сложил аптечку в шкафчик и поправил перед зеркалом воротник мундира, отметив, что пара капель крови всё же попала на сорочку.
Снова усмехнулся: прямо как в старые
Глава 3.
Порочная тварь
Иван Лавинь прошёл в кабинет и сел в кресло за столом. Полминуты сидел с закрытыми глазами: старался избавиться от мыслей, связанных с братом.
Из-за дверей доносился гул голосов.
Приёмная шеф-капитана, как обычно, наполнена посетителями, просителями и родственниками подследственных. Они кричали, угрожали «пойти вверх по инстанции», умоляли и настаивали «немедленно принять».
Шеф-капитан нажал кнопку интерфона, вызывая своего аджюдана:
– Докладывай.
– Докладываю, мой капитан, ваш брат покинул здание почти без скандала.
– Почти?
– Глядя на портрет Императора, он позволил себе грубую реплику.
– Слышь, какую реплику?
– Я процитирую… «Володимар – это главарь банды выживанцев, а не Император». Как вы и просили, я не стал задерживать гражданина Лавинь за публичное оскорбление члена императорской семьи.
– Спасибо.
– Если Ерофей Лавинь продолжит в таком же духе, то его снова задержат. Мы больше не сможем покрывать правонарушение. Нам и за эти влетит, если узнают.
– Да, аджюдан… да, я понимаю. Куда он отправился?
– Согласно протоколу, я установил наружное наблюдение через муниципального бес-пилота. Ерофей Лавинь двигается по авеню Кирилла де Рене, предположительно в сторону станции метро. Вывести изображение с бес-пилота на ваше табло?
– Мерси, аджюдан, не надо. Слежку снять.
– Мой капитан, осмелюсь напомнить, что согласно указу «О пресечении распространения бунтарского движения Фронда», лица, публично высказывающие оскорбление Императорскому величию, необходимо отслеживать, выясняя степень принадлежности к революционному подполью.
– Я знаю, – устало сказал Иван Лавинь. – Слышь, я один из тех, кто разрабатывал этот чёртов указ. Слежку снять.
– Но…
– Никаких «но».
– Есть, мой капитан.
Иван отключил связь. Выдвинул ящик стола и достал пудреницу. На крышке – герб Империи Русси и объёмные буквы «Первое Отделение Жандармерии».
В пудренице лежали два пакетика: с белым легальным порошком и пакетик с контрабандной чёрной пудрой из Санитарного Домена. Не колеблясь, Иван Лавинь достал чёрный пакетик и серебряную трубочку.
Раскатал на столешнице дорожку
– Аджюдан?
– Да, мой капитан, привязку бес-пилота к гражданскому чипу Ерофея Лавиня отключил…
– Молодец, но я по другому вопросу. Зайди ко мне. Захвати материалы дела о похищениях.
– Массовые пропажи граждан? – уточнил аджюдан. – Осмелюсь напомнить, все материалы доступны в директории…
– Аджюдан, просто принеси табло, мне некогда лазать по директориям.
– Есть.
Иван Лавинь ожидающе смотрел на горку чёрного порошка, задумчиво постукивая трубочкой по столешнице.
В дверь постучал и тут же, не ожидая разрешения, вошёл аджюдан Костя Бернст: тридцатилетний молодчик с невероятно широкими плечами, увеличенными за счёт погон и очень узкой талией, вдобавок утянутой, широким ремнём с гербом Империи на пряжке.
По тону начальства, аджюдан понял, что разговор будет особый. Не дожидаясь приказа, закрыл дверь на замок.
– Садись, Костя. – Шеф-капитан показал на стул, с которого недавно падал Ерофей.
Аджюдан Костя слегка поклонился, скрипя кожаным ремнём, и сел. Потом встал, поправил наклонное положение седалища и снова сел. Его широкие плечи с белыми жандармскими погонами идеально соответствовали параллели столешницы.
Костя положил перед собой ординатёр-табло с раскрытыми документами и замер.
– Угощайся, – придвинул ему пудреницу Иван Лавинь.
– Чёрнявая! – восхитился Костя и извлёк собственную пудреницу. Вынул из неё трубочку, но к порошку не прикоснулся, ожидая действия начальства.
Иван взял ординатёр-табло и пролистнул несколько документов. Со вздохом отложил:
– Глаза мои болят читать всё это. Ты же, Костя, ориентируешься в материалах дела о пропаже людей?
– Конечно, мой капитан. Все ресурсы Жандармерии направлены на это дело. Резонанс в обществе. Люди в панике. Каждый думает, что его могут похитить…
– Но ведь похищают не каждого?
– Да. Все похищенные – это люди в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет.
– Дочери Ерофея Лавинь было четырнадцать.
Аджюдан Костя пожал плечами: параллельные линии столешницы и погон нарушились и вернулись к равновесию.
– Четырнадцать-пятнадцать, девочки в этом возрасте не особо отличаются. Вы-то знаете…
Иван Лавинь заворочался в кресле:
– Давай без шуток.
– Простите, мой капитан.
– И без субординации.
– Есть.
– Мы влипли, Костян. Мы в говне по самые ноздри.
– Почему? – Костя насторожился и решительно отложил трубочку, которую только-только прислонил к ноздрям.