Черная Волна
Шрифт:
— Я знаю, что ты хочешь его смерти так же
сильно, как и я, но прошу тебя, умерь свой
пыл, брат. Мы должны атаковать вместе.
На секунду лицо Лайко побагровело от раз
дражения, и, кажется, он был на грани того, чтобы обругать Кровавого Ангела за такие
требования, затем он прищурился и кивнул.
— Угу, родич. Вместе.
— Тебе не понравится то, что ты увидишь
там, — сказал Рафен, подходя к открытому
люку. Лайко
шись, замер на пороге. Рафен бросил взгляд
на лицо другого Астартес и заметил серию
очень сильных эмоций — гнев, печаль, смире
ние, ужас. Кровавый Ангел представил, что на
его лице были написаны точно такие же эмо
ции, когда Чейн и Новые Люди затащили его
силком в это место.
Они оба шли через ряды призовых релик
вий, готовые к следующей атаке. И все же Ра
фен осознал, что сложно оставаться сконцен
трированным. На дальнем конце комнаты
трофеев, в заполненном жидкостью контей
нере находились украденные прогеноиды, что так нагло демонстрировались ему Байлом.
От них исходило сияние и мерцание света. Он
и не смел надеяться, что украденный преда
телем с Ваала кристаллический фиал все еще
там — но ему хотелось отбросить все предо
сторожности и кинуться туда, дабы спасти
священную кровь. Потребовалось значитель
ное усилие самоконтроля, Байл явно ждал от
них, что они последуют за ним, это было ясно.
Где-то их дожидалась ловушка, и любой вы
дох может активировать ее.
— Я не вижу его, — прошептал Лайко, его
голос разнесся в тишине. Багровый Кулак
двигался параллельно Кровавому Ангелу, меж
рядов, содержащих украденную силовую бро
ню, которая стояла немым свидетелем всего
позора этого места.
— Он не может сбежать, — Лайко вздернул
голову к потолку, — это верхний ярус башни, тут больше нет других выходов.
Рафен кивнул и громко произнес:
— Мой брат говорит верно, предатель. Тебе
некуда бежать. Твоя ксено-зверушка мертва.
Варп закрыт для тебя. Твою крепость вот-вот
захватят. Если ты еще помнишь, что означает
быть Астартес, тогда покажись. Встреть свою
судьбу не как трус.
К этому моменту он уже был близко к ре
зервуару. Еще несколько шагов, всего не
сколько шагов, и он сможет протянуть руку
внутрь и вытащить фиал из пузырящейся пе
ны. Рука Рафена то сжималась, то разжима
лась, он вертел головой, пытаясь посмотреть
во всех направлениях. Почти дошел. Лайко
остановился:
—
Багровый Кулак наклонился, изучая что-то:
— Это не принадлежит Астартес. Глифы на
поверхности… Я уже видел их раньше.
Он изучал канистру из черного металла, заклейменную толстыми рунами Хаоса. Через
вентили на боку виднелась струйка изумруд
ной дымки. Рафен кивнул, все его внимание
было приковано к фиалу. Он был уже в дося
гаемости.
— Прикрой меня Лайко. Я должен его до
стать.
Они оба услышали скрип. Звук был знако
мым, скрип керамита и пласстали на теле, работа связок искусственных миомерных
мышц под покровом силовой брони космоде
сантника.
Внезапно, с дикой яростью, один из доспе
хов, доселе лежавший спокойно на стойке
трофеев Байла, взорвался движениями, сви
репый красный взгляд шлема вспыхнул, воз
вращаясь к жизни. Бронированный силовой
кулак загудел от энергии и врезался в Лайко, Рафен услышал резкий хруст ломающихся ко
стей. Без паузы бронированная фигура выле
тела из стойки и яростной бурей пронеслась
по металлическому настилу, расшвыривая
стоящие на пути другие стойки. Рафен отвер
нулся от заполненного жидкостью резервуара
и вскинул лазган.
И именно в этот момент он осознал, что
фигура в доспехе была облачена в броню яр
ко-красного цвета его собственного Ордена.
Она была покрыта отметинами от попаданий, боевыми подпалинами и зазубринами, но
каждый дюйм святых пластин и кольчуги был
знаком Кровавому Ангелу. Он замешкался, и
палец Рафена замер на спусковом крючке, его
разум стремительно размышлял.
— Брат? — позвал он.
Грубый смех, разносящийся из вокс-решет
ки шлема, за один удар сердца ответил на
вопрос.
— Не совсем, — произнес Байл.
От такого ярость Рафена вышла из берегов
самоконтроля, это оскорбление было наивыс
шим из всего, что ренегат нанес его Ордену.
— Ты не имеешь права! — заорал он. Когда
Байл кинулся к нему, Кровавый Ангел увидел
имя настоящего владельца, выгравированное
золотом на грудной пластине — брат Кир.
— Она плохо на мне сидит, я согласен, —
огрызнулся Байл, — но надолго она мне не
понадобится. Я выкину эти жалкие обноски, как и многие другие.
Он взмахнул силовым кулаком, и Рафен
уклонился, удар разнес еще одну витрину на