Чёрная Вуаль
Шрифт:
Внезапно мне представилась грубая каменная кладка моста в нижней части холста … Вот оно… точно! Я тут поспешил к мосту и, добравшись до его середины, я старался найти ту самую точку, откуда был виден кусочек подходящего для картины сказочного мира, что грезился мне. Нет, слишком далеко. Ближе. Всё равно не годится. Подойдя к парапету и присев, мне удалось найти идеальный пейзаж для картины.
Шаг назад, шаг в сторону – уже не то. Вернулся на место, вновь присел и присмотрелся – точно, это лучшее место. Здесь наши с Лавьен руки соприкоснулись и наши души объединились, мы согрели друг друга теплом заботы и любви, это ли не лучшее, что я мог бы изобразить на картине? Теперь
Осмотревшись, я задумался о том, какое время дня лучше изобразить? Конечно, мы встречались в солнечный день, но Лавьен ещё не была здесь в вечерние часы, поэтому она не могла видеть, как огненно-красный закат плавно перетекает в тёмно-синие цвета ночи. Ну конечно! Будет лучше если я изображу этот природный перелив прямо на картине; слева солнечный и насыщенный красками день, в центре закатный переход из ярких красного и оранжевого оттенков, и справа царство ночи со звёздным небосводом и луной, чей блеск освещает цветочные поля и часть воды Карнэ. Да, именно так я и сделаю!
Нарисовать цветочные поля не составят проблем, впрочем, как и Карнэ, я помню их в малейших деталях, но всё же стоило посмотреть на пейзаж ещё раз, чтобы ничего не упустить. Я уперся руками о парапет и устремил взор на цветочные поля, полные красок, какие, надеюсь, будут ждать меня дома, затем я перевёл взгляд вниз, прямо на воду и сразу же об этом пожалел. Блеснувший в стремительном потоке воды свет скользнул по глазам, заставив меня зажмуриться. Отвернувшись, я принялся тереть глаза руками, в попытке поскорее унять неприятное жгучее ощущение в них, но то было лишь мелочью, по сравнению с вернувшейся головной болью болью. Виски напряглись так, будто их сдавило тисками, из-за чего во мне проснулось раздражение, даже злоба. Я был готов браниться на всех и вся, настолько сильно меня выбила из колеи вернувшаяся головная боль. Мне срочно нужно чем-то себя занять, отвлечься от этих надоедливых мук, я не мог поддаться слабости и упустить для своего подарка любую мелочь, что могла сделать пейзаж ещё прекрасней. Взяв себя в руки, я попытался игнорировать боль, обращая внимание на игру красок цветочного поля и лазурного неба с белейшими и пышными облаками. Не помогало! Боль все ещё терзала виски. Я побрёл по мосту, желая поскорей добраться до берега и взглянуть на пейзаж под другим углом. Пока шёл, совсем растерял всё внимание, и, как оказалось, в самый неподходящий момент.
Сделав ещё несколько шагов, я дёрнулся от испуга. Не знаю, как описать ощущения, но мне на долю секунды показалось будто бы на меня кинулось грязное и отвратительное нечто и схватило за запястье. Резко обернувшись, я увидел бездомного, укутанного в грязные чёрные обноски. Мне сделалось дурно, мне был отвратителен вид этого человека, перепугавшего меня до полусмерти.
Я отдёрнул руку, но хватка бродяги оказалась крепка, как те воображаемые тиски, сдавливавшие мои виски. Его прикосновение вызвало у меня отвращение и злость, гнев завладел мной, ещё чуть-чуть и я готов был кинуться на него с кулаками.
– Отпусти меня! – выкрикнул я, но его хватка не ослабевала. – Отпусти, предупреждаю!
Никакой реакции. Раздражение, вызванное головной болью, гнев и отвращение к грязному бродяге, смевшему прикоснуться ко мне, переполнили чашу терпения, и я сжал руку в кулак, чтобы нанести незнакомцу хлёсткий удар. – Будь ты проклят, отпусти меня!
Удар пришёлся в голову и отозвался острой болью в запястье. Мне удалось вырваться из невероятно крепкой хватки, но сказать, что я был спасен, не мог. От удара капюшон бродяги
Пока я пребывал в смятении, живое воплощение человеческой нечестивости вновь потянуло ко мне свою гнилую руку. Резко отмахнувшись от неё, я ощутил на своей коже остатки чего-то мокрого, вязкого.
– Не тронь меня, выродок! – во мне вскипела настоящая ярость, я хотел было накинуться и забить этого прокажённого до смерти, но сдержался, лишь крикнув, – будь ты проклят!
Я бежал домой со всех ног. Головная боль ударяла в виски как молот по наковальне, меня тошнило, а перед глазами всё плыло, настолько отвратительна была встреча с человеком, похожим на ходячий и перегнивший труп. Пока я бежал по улицам среди домов, прохожих и мелькавшего среди них, преследовавшего меня безобразного незнакомца, в голове навязчиво крутилась мысль:
«Никакого чёрного, на картине не будет чёрного! Ничего чёрного…»
Мне пришлось перейти с бега на шаг; лёгкие горели, в горле пересохло, да и в боку нестерпимо кололо. Казалось, меня прямо сейчас вывернет собственными внутренностями. Взглянув на руку, я почувствовал себя ещё дурнее, следы чего-то отвратительно-серого на запястье оставленные прикосновением бродяги смешались с потом. Отвратительно! Рукавом пиджака я вытер оскверняющие тело пятна. Нужно сказать Эдде, чтобы сожгла вещи, их теперь нельзя носить, даже бедняк не наденет этот костюм.
Сейчас мой внешний вид уж точно был далёк от достойного. Я весь вымок от пота, голова гудит, руки трясутся, а живот сводит в приступе тошноты – со стороны самый что ни на есть безумец. Пиджак был окончательно испорчен, поэтому, я снял его, вытер о подкладку руки и лоб, но выбрасывать не стал. Его следовало предать огню, никак иначе, потому что только так можно было уничтожить доказательства дерзкого поступка бездомного. Поправив мокрые от пота волосы и окончательно отдышавшись, я побрёл домой, осквернённый чёрным цветом. Но день не пропал зря, в этой схватке с болью и чувством отвращения я всё же вышел из схватки победителем и получил свой трофей – идеальный образ подарка для моей Лавьен.
По возвращению домой, я не хотел никому лгать о случившемся, но и посвящать прислугу во все подробности сегодняшней беды уж точно не стоило.
– Эдда!
Домоправительница появилась из коридора и ахнула, увидев меня.
– Что с вами приключилось?
– Бездомный пристал, пришлось убегать.
– Боже, он хотел вас ограбить?
– Скорее всего, но у него не получилось. Эдда, у меня дико болит голова, принеси мне лекарство и воды.
– Господи… хорошо, что с вами ничего страшного не приключилось, сейчас же все сделаю.
– Стой, это ещё не всё. Как я переоденусь, забери одежду и сожги её, подальше от дома. Ты меня поняла?
– Да, сэр. Погодите немного, сейчас я принесу вам лекарства и свежую одежду.
Вскоре я стоял в центре своей комнаты, наблюдая, как Эдда с прислугой таскают вёдра воды в мою ванную комнату. Эдда дала мне какой-то порошок и стакан воды. Я сражу же выпил лекарство и боль вскоре начала утихать. Осталось лишь принять ванну и смыть с себя всё, что могло остаться на моей коже от жуткого бродяги.