Черная заря. Пепел на зеленой траве

Конторович Александр Сергеевич

— Вы пейте, голубушка, пока чай горячий — вы ведь именно так любите?

Девушка ничего ему не ответила, но собеседника это ничуть не смутило — привык уже к такому поведению за несколько лет.

Молчание продолжалось недолго, чашки с чаем опустели, и Галина вопросительно посмотрела на полковника.

— Ну, да! — словно чего-то вспомнив, кивнул тот. — Есть для вас работа…

На стол легла тонкая папка.

— Запомните этого человека.

— Есть, — кивнула девушка. — Можете убирать.

— Так вот, буквально на днях мне предстоит с ним встретиться. Его будут сопровождать и охранять. В том числе — и ваши… г-м-м…

коллеги. Ваша задача — по получении сигнала эту охрану ликвидировать. Этого человека — не трогать, он должен остаться жив и невредим.

— Всех?

— Тех, кто может представлять опасность. Прочих — на ваше усмотрение.

— Вы говорите — мои коллеги.

— Да. Могут быть — и даже наверняка.

— Горюнов? Еж?

— Он.

— Понятно… Его я тоже должна…

— Я же сказал — на ваше усмотрение. Если будет представлять опасность… — полковник развел руками. — Разве вам, Галина Петровна, надо что-то объяснять дополнительно?

Хотя я и не хожу пока на работу (в смысле — официально), это не слишком сильно меня разгружает. Народ по наработавшейся привычке ищет Рыжова в штабе, и не отыскав, прется прямо ко мне домой. Так что палисадник под окном давно уже превратился в импровизированную переговорную комнату. Ольга Ивановна, узрев такое покушение на лелеемый ею садик, ворчит и грозит пообрывать уши всем моим визитерам. Приходится соблюдать там чистоту и стараться не вытоптать ненароком травку и какие-то цветочки. Впрочем, зная суровый нрав моей квартирной хозяйки, местные ребята и так ведут себя максимально предупредительно. Во всяком случае, порядок в садике поддерживают тщательно.

Вот уже второй день мы там заседаем. Вопросов у людей возникло множество, и не на все я могу дать точный и исчерпывающий ответ. Не все мне ясно пока и в деятельности команды Широкова. Нет, ругать их не за что — по крайней мере, пока. Ничего ужасного никто из них не совершил — напротив, всеми силами способствуют восстановлению связи и оказывают максимально возможную помощь всем пострадавшим. А таких — великое множество. С городских складов вывозят уголь, лес и продовольствие. Направили и несколько эшелонов с топливом — железку восстанавливают ударными темпами. Понятное дело, это не всем по душе. Мои собеседники как-то уже привыкли к тому, что голодная и холодная зима им не грозит — запасы есть. И вот — нате вам, вывозят их!

Стараюсь объяснить, вроде бы пока получается. Но тем не менее кое-какие вопросы появляются и у меня…

Вот проскочила маленькая такая весточка — попытались (под благовидным предлогом, разумеется) ограничить количество вооружения у населения. Ну, против сдачи пулеметов и минометов на склады (да и гранатометов тоже) никто в принципе не возражал. Да это и понятно — танковых десантов (надеюсь) в обозримом будущем нам ожидать вроде бы неоткуда. А вот нездоровый интерес к карабинам и автоматам — ну, уж фигу! Вылезут из тайги очередные мерзюки — чем встречать станем? Прусь в штаб и на повышенных тонах разговариваю с полковником Нестеровым — это его ребятки проявляют нездоровую активность.

Полковник, несколько опешив, пытается воздействовать на меня авторитетом и намекает на субординацию. Чего совсем уже делать не следовало!

— При всем уважении к вашим погонам, товарищ полковник, для местного населения вы и вся ваша команда — никто и звать никак! И слушают вас всех,

равно как и генерал-лейтенанта, исключительно потому, что никто из нас своего возражения по этому поводу не высказал. Ни я, ни Ванаев, ни Калин, ни кто-либо иной. Поймите, вы все пока никакого веса в глазах местного населения не имеете вовсе. Ну и что такого, что у вас на плечах большие звезды? Здесь никто и никогда на это не смотрел раньше, да и сейчас не собирается. Авторитет в данных краях зарабатывается делом — а вот с этим у вас пока не очень… нет очевидных плодов, понимаете? Вы куда-то отправляете уголь, нефтепродукты, лес — куда и кому? Никто этого толком не знает — вы не удосужились пояснить, пришлось узнавать это самим, благо возможности есть.

Нестеров пытается что-то возразить, но я его бесцеремонно прерываю.

— Успеете еще, товарищ полковник! Ваши подчиненные вам этого не скажут, так слушайте тех, кто в этом понимает больше вас! Какой умник вам посоветовал разоружить население?

— Но… это же нарушение законов!

— А насрать! — взрываюсь я. — Кого они защитили, эти ваши законы? От вооруженного мародера вы мне чем прикажете защищаться — Уголовным кодексом?! Полицию позвать? Хорошо, только вот беда — с того света не возвращаются! А они все там первые легли! Не помог им никто из местных — нечем было! Зверье понимает только силу! Загляните на местное кладбище, там более трехсот могил тех, кого убили беглые зэки! Где вы все были в этот момент?! Отчего никто на помощь не пришел? Где были ваши бойцы, когда вражеский десант пер к городу?

Полковник суетливо перебирает бумаги на столе. Он растерян и подавлен — надо думать, таким тоном с ним давно никто не разговаривал. Уж младшие-то по званию — однозначно.

Но жалеть я его не собираюсь.

— Терпите, полковник! И забудьте про командный тон — здесь его не понимают. И понимать не хотят. Учитесь разговаривать с населением, приказов тут никто слушать не обязан. Тем более — ваших. Заслужите их уважение делом, а не глупыми распоряжениями. Вы же никому и ничего объяснять не пожелали — сразу начали командовать. Вас слушают — пока. До тех пор, покуда ваши приказы не противоречат здравому смыслу. Помочь соседям — святое дело! И помогают. Рубят уголь, валят лес, добывают нефть — надо помогать! А тут эта глупая инициатива с разоружением… Кто ее автор?

— Подполковник Литовкин…

Распахиваю дверь в коридор — там, привлеченные громкой перебранкой, столпились несколько человек. В форме и без нее.

— Литовкина сюда! Пулей!

Пока разыскивают подполковника, я уже более спокойным тоном поясняю Нестерову некоторые тонкие моменты из местной жизни.

Стук в дверь — на пороге нарисовался грузный мужик с погонами подполковника.

— Разрешите, товарищ полковник?

— Литовкин? — недобро щурюсь на него.

— Да… а вы, простите…

Хватаю подполковника за рукав и бесцеремонно волоку на улицу. Там, возле крыльца собралась нехилая такая кучка мужиков мрачного вида.

Подхожу к ним.

— Вот, мужики, вы спрашивали — у кого такая мысля родилась? Вот он, автор — перед вами. Можете ему вопрос задать лично. Но, душевно вас прошу — без перегибов!

Подполковник растерянно смотрит на крыльцо — в дверях соляным столбом застыл его начальник. Никакой помощи подчиненному он оказывать не спешит.

Народ зашевелился, обступил растерянного Литовкина.