Черная заря
Шрифт:
— Через четыре часа Ташкент!
В купе молодой человек с досадой обнаружил сидящего на нижней полке худощавого лысоватого невысокого мужчину лет тридцати. На нем были джинсы синего цвета, светлая полосатая рубашка с короткими рукавами и сандалии. Вытирая носовым платком обильно покрывший лицо пот, мужчина поднялся и сказал:
— Добрый день. Не возражаете? Проводник подсадил до Ташкента.
— Да, конечно, пожалуйста. Вместе веселей будет.
Молодой человек, протянув руку, представился:
— Василий.
— Андрей.
Обменявшись рукопожатием, они уселись
Просидев молча несколько минут, Василий первым попытался завести разговор:
— Ох, и жара, градусов сорок. Издалека едете?
— Издалека, из столицы, — неохотно ответил Андрей и с раздражением подумал: «Ну, началось…»
За время пути ему неоднократно приходилось отвечать на вопросы: «А откуда, а куда, а зачем, а надолго ли, а жена, а дети» и тому подобное… Рассказывать о том, куда, зачем и на сколько, он не собирался, поэтому всем гражданским любознательным лицам он излагал легенду про отпуск и непреодолимое желание посетить города Средней Азии. А они, добрые души, советовали, куда лучше съездить, где остановиться, какие вина пить, и охотно делились впечатлениями об увиденном ими самими.
Так что теперь в голове Андрея имелся достаточно сносный путеводитель по достопримечательностям данного района, которым он когда-нибудь действительно мечтал воспользоваться, поскольку бывать ему в этих краях ранее не приходилось. Хотелось посмотреть страну, побывать и на море, и в песках, и в тундре.
Андрей нехотя продолжал:
— В отпуск, — и замолк в надежде, что Василий, удовлетворившись таким ответом, отстанет. Но тот, посмотрев с минуту в окно, снова спросил:
— К родне или так просто?
— Да так, просто хочу посмотреть достопримечательности, — нудно начал Андрей свою небылицу.
— Ага, ну правильно, — согласно кивнул головой собеседник, пристально и с некоторой долей лукавства посмотрев на Андрея. — Только вот зря вы в форме-то едете достопримечательности осматривать, — по-доброму улыбнулся он, слегка прищурив глаза и обнажив наполовину железные передние зубы.
— А что так? — удивился Андрей.
— Да так. Патрулей тут нынче много, расспросами измучают, — продолжал улыбаться Василий, — могут не поверить. В комендатуру потянут. Вы лучше в гражданку переоденьтесь. Да и с таким чемоданом, — он кивком головы указал на полку, — достопримечательности осматривать сложно.
Озадаченный и не готовый к такому развороту беседы Андрей, не особенно скрывая раздражение, язвительно спросил:
— Ну, вы-то уж точно на экскурсию собрались? В гражданке, и сумка у вас небольшая. На местного тоже мало смахиваете.
— Не-е-е, я к родне! — весело протянул Василий. — Не обижайтесь, товарищ старший лейтенант. Это я так. — Он снова махнул рукой, как бы подтверждая пустячность момента. Потом привстал и, подав руку Андрею, добавил:
— Прапорщик Бочок.
Андрей удивленно и с недоверием посмотрел на него, но руку все же пожал и смущенно в ответ представился:
— Старший лейтенант Ласточкин.
Василий достал из нагрудного кармана документы и протянул Андрею со словами:
— Это чтобы вы не сомневались. А то подумаете — шпион. А я вовсе не шпион, а
Андрей посмотрел документы и вернул владельцу. Потом, секунду помолчав, миролюбиво спросил:
— А что вы в таком наряде, как в самоволке?
— Да нет, не в самоволке, в отпуск ездил домой под Белгород, в деревню к старикам. Хотя можно так сказать, что частично и в самоволке, опаздываю из отпуска.
— Надолго?
— Дней на десять.
— Ничего себе! На десять дней! Это как же?! — Андрей от души рассмеялся, удивленный таким спокойствием прапорщика в создавшейся ситуации.
— Да я в Термезе, это городок такой на границе с Афганом, в госпитале от желтухи лечился. После этого в отпуск на месяц домой отпустили, по-научному — на реабилитацию. Солдат не пускают, только офицеров и нас, прапорщиков. Раньше и солдат пускали, а потом перестали. Много болеют — желтуха, тиф, малярия. Их теперь после лечения почти сразу назад в Афган отправляют. Ну, отгулял я отпуск, заодно вот зубы починил, — он еще раз обнажил металлические новые фиксы. — Уже несколько дней оставалось, а тут закавыка вышла, пришлось малость подзадержаться.
— Какая закавыка, с зубами? — с интересом переспросил Андрей.
— Да нет, но тоже медицинская, уважительная, со справкой.
— Со справкой? Ну, тогда чего ж волноваться, если со справкой?
— Да я особенно и не волнуюсь, хотя как посмотрят?! По-всякому ведь можно истолковать! — Василий озадаченно почесал затылок.
— Да чего тут толковать, заболел. Справка есть, чего еще надо?
— Да в том и дело, что справочка эта интересная! — Василий снова рассмеялся.
— Липа, что ли?
— Да нет, настоящая, с печатями, как положено! Но… — Он сделал паузу, вздохнул и, немного помолчав, словно обдумывая, стоит ли рассказывать, продолжил: — Короче, вот как было. Я, значит, в деревню свою приехал! Родня тут нашла! В общем — гульба, рыбалка! А я ж неженатый! А по девчатам-то как соскучился! Я ведь за год с лишним в Афгане их только в паранджах и видел! Да и то больше издали, да из бойницы бэтээра! А тут, — он покачал головой, — наши, чистопородные! А я-то человек военный, мужик на зависть! Да за меня любая готова выйти и в деревне, и в городе! Ну, в общем, все хорошо проистекало, — он опять слегка вздохнул, — а дней за пять до отъезда я почувствовал изменения в своем организме. Я к фельдшеру, он меня в райцентр направил. Я — туда! Короче — гонорея! Триппер по-нашему! Вот, считай, две недели я на уколы ездил, отпуск насмарку. На танцы уже больше не ходил, там же девки, а я с дефектом! Сарай дома строил.
Андрей откинулся на полку и засмеялся, потом, глядя на Василия, смеяться прекратил:
— Извини, брат, я не со зла. — Он приложил руку к груди. — Да что ты волнуешься, это ж тоже болезнь, кому какое дело?
— Да вообще, конечно, болезнь. Но для меня это удар судьбы, — Василий снова с горестью покачал головой. — Я ведь партийный. Выговор по партлинии получу за аморальное поведение, и накрылась моя мечта.
— Какая мечта?
— А такая. Ты-то уже вон старлей, — он кивнул на китель, висящий у двери. — Тебе сколько лет?