Чернее некуда

Марш Найо

— Могло орудие убийства на мужчину упасть, или мог быть удар нанесён сверху вниз? Это исключительно тяжёлый предмет.

— Вполне возможно.

— Понимаю.

— Пришлёте мне потом этих чудовищ, Рори? Счастливо оставаться.

Едва он ушёл, Фокс с полицейским, который сторожил на лестнице, спустились вниз.

— Я полагал, что лучше подождать, пока сэр Джеймс не управится, — сказал Фокс. — Я был там с ними в комнате. Чабб спокоен, но заметно, что ему не по себе.

В его устах

это могло означать что угодно, от раздражения до ярости или даже самоубийственных наклонностей.

— Он только что спрашивал, — продолжал Фокс, — где Санскриты и почему мы их задерживаем. Я поинтересовался, для чего он хотел их видеть, и Чабб заявил, что вообще не собирался этого делать. Просто шёл из аптеки домой и встретил полковника с мистером Шериданом. Полковник, по его словам, выглядел весьма неважно, и потому он попытался забрать его домой, но тот все жал на звонок.

— А что он делает сейчас?

— Трудно описать. Невероятно возбуждён. Бормочет что-то в том духе, что Санскрит — ядовитая гадина, и должен был предстать перед военно — полевым судом.

— А Гомес — Шеридан?

— Тот решил разыгрывать справедливое возмущение. Требует объяснений. Он позаботится, чтобы о столь вопиющем случае стало известно на надлежащем уровне. Мы про него ещe услышим. С виду совершенно нормальная реакция, только у него при этом дёргается левый глаз. И все все время спрашивают, где Санскриты.

— Самое время им узнать об этом, — кивнул Аллен и обернулся к Бейли и Томпсону. — Пахнет палёной кожей. Придётся покопаться в печке.

— Ищете что-то определённое, мистер Аллен?

— Нет. Впрочем… нет. Просто мне любопытно, не отыщутся ли следы чего-то, что пытались уничтожить. Пойдёмте.

Они с Фоксом поднялись по лестнице.

Когда Аллен открыл дверь и вошёл, ему показалось, что Гомес поспешно вскочил на ноги. Он стоял лицом к Аллену, втянув плешивую голову в плечи, и глаза словно чёрные пуговки выделялись на бледной козлиной физиономии. Гомес вполне мог сойти за актёра в захудалом латиноамериканском фильме.

В другом конце комнаты стоял Чабб и смотрел в окно с отчаянной дисциплинированностью солдата на гауптвахте, и все, о чем он думал, делал или чувствовал, оставалось скрытым за маской покорности.

Полковник Кобурн-Монфор лежал в качалке и, развесив губы, громко храпел. «Он был бы менее противен, — подумал Аллен, — если бы не облик офицера и джентльмена: строгий костюм, перстень с печаткой на нужном пальце, туфли ручной работы, галстук его полка, довольно элегантные носки и шляпа с Джермин Стрит, которая сейчас валялась на полу возле кресла.» Все было в полном порядке. А сам полковник Кобурн-Монфор — далеко отсюда.

Гомес тут же взвился:

— Видимо, вы несёте ответственность за это безобразие.

Объясните, почему меня тут беспричинно задерживают и никто не желает ни объясниться, ни извиниться?

— Разумеется, — кивнул Аллен. — Потому, что мы полагаем, что вы поможете в нашей работе.

— Полицейские штучки, — фыркнул Гомес. Под глазом у него задёргалась жилка.

— Ну, не надо так, — возразил Аллен.

— Какую работу вы имеете в виду?

— Мы расследуем некоторые обстоятельства, касающиеся той пары, что живёт в этом доме. Это брат и сестра по фамилии Санскрит.

— Где они?

— Далеко они не ушли.

— У них какие-то проблемы? — спросил он, оскалив зубы.

— Да.

— Меня это не удивляет. Они просто преступники. Чудовища.

Полковник захрапел и открыл глаза.

— Что? — спросил он. — О ком вы говорите? О чудовищах?

Гомес презрительно фыркнул.

— Спите, — бросил он. — Вы просто отвратительны.

— Да насрал я на такие замечания, — заявил полковник зычным командным голосом. И закрыл глаза.

— Откуда вы знаете, что они преступники? — спросил Аллен.

— У меня надёжная информация, — буркнул Гомес.

— Откуда?

— От друзей из Африки.

— Из Нгомбваны?

— Из одной так называемой независимой страны. Полагаю, она так именуется.

— Вы должны бы это знать, — заметил Аллен, — раз так долго там жили. — А сам подумал: «Он сейчас очень похож на ящерицу.»

— Глупости, — пробурчал Гомес.

— Не думаю, мистер Гомес.

Чабб отвернулся от окна и уставился на него, разинув рот.

— Меня зовут Шеридан, — громко заявил Гомес.

— Ради Бога, если вы предпочитаете это имя…

— Послушайте, — требовательно спросил Чабб, — что все это значит? С именами?

— Идите сюда, Чабб, и сядьте, — подозвал его Аллен. — Я вам должен кое-что сказать, и в ваших собственных интересах слушать как следует. Садитесь. Хорошо. Полковник Кобурн-Монфор…

— Разумеется, — промычал полковник и открыл глаза.

— Вы способны меня слушать или послать за чем-нибудь, что вас сможет воскресить?

— Разумеется, я в состоянии вас слушать. Хотя и сомневаюсь, что в этом есть смысл.

— Хорошо, я вам кое-что скажу: вы все трое — члены банды, которая возникла на почве рассовой ненависти, точнее из ненависти к людям из Нгомбваны. Позавчера ночью вы хотели убить президента.

— Что за идиотские заявления? — взорвался Гомес.

— У вас был информатор в посольстве — сам посол, который верил, что после смерти президента он с вашей помощью сумеет прорваться к власти. И в обмен за услугу вас, мистер Гомес, и вас, полковник Монфор, должны были вновь с почётом принять в Нгомбване.