Чернила и кость
Шрифт:
К моменту же, когда Джесс проснулся, Томас отыграл большую часть их денег и глядел по сторонам с невинным ангельским личиком, а поезд уже приближался к египетской Александрии.
Джесс оказался не единственным, кто уставился в окно с широко открытыми глазами. Почти все в вагоне делали это, даже взрослые с браслетами на запястьях. Потому что на этот город… невозможно было не смотреть.
Они прибыли на станцию Миср, белый мрамор и желтовато-бежевый отделочный камень которой сияли, ослепляя полуденным солнцем. Сама станция возвышалась на три великолепных этажа, поддерживаемых резными колоннами. Статуи древнеегипетских богов возвышались примерно на ту же
– Восхитительно, – завороженно выдохнул Томас. – Как думаешь, он автоматизированный? Такого-то размера.
Джесс содрогнулся от этой мысли и ответил:
– Не дай бог.
Томас вскочил на ноги, поднял свою сумку (которая была в два раза больше чемодана Джесса, как и сам Томас самого Джесса) и поспешил к выходу. Томас спрыгнул на платформу быстрее, чем Джесс успел вытащить свой чемодан из-под сиденья. Однако Джесс быстро догнал немца, и тут его ноги помимо его воли остановились. Оба парня стояли, завороженные атмосферой города. Солнце, казалось, светило здесь иначе: безжалостно горячее, но в то же самое время и ласковое. Влажный воздух, дующий со стороны океана, трепал Джессу волосы, высушивая пот, которым он покрылся уже с головы до ног. А безмолвные, величественные боги, выстроившиеся в ряд, тянулись, как казалось, на километры вперед, и каждый из них был особенным. «И у каждого из них своя история, – подумал Джесс. – Мне нужно их знать». И что самое чудесное – он мог их теперь узнать. Он мог узнать и прочесть обо всем на свете, находясь здесь.
Перед ним открывалось бесконечно много возможностей.
Халила присоединилась к ним, внезапно осознал Джесс, и тоже теперь смотрела по сторонам, не скрывая своего восхищения. Даже Глен, похоже, была поражена, когда наконец спустилась по ступенькам из вагона и ступила на новые, чужие, враждебные земли.
Все здесь казалось таким чистым.
Вскоре вокруг них образовалась толпа из новоприбывших учеников. Может, просто потому, что Томас был высоким и привлекал внимание, как шест. Когда Джесс огляделся по сторонам, он понял, что их не меньше тридцати человек, и все замялись, не зная, что делать дальше… пока наконец из тени ног Гора к ним не вышел какой-то мужчина.
Он тут же привлек их внимание: черная мантия служителя Библиотеки вилась вокруг его простого черного повседневного костюма. Золотой браслет поблескивал у него на запястье, украшенный элегантными иероглифами с печатью Библиотеки. Его темные, длиной до плеч волосы были зачесаны назад и открывали жесткое и умное лицо. Карие глаза и кожа орехового оттенка. Все прибывшие студенты тут же затихли, когда он подошел к ним, и быстро собрались в группу. «Точно газели перед львом», – подумал Джесс.
Служитель окинул им безжалостным оценивающим взглядом. Тишина становилась все тяжелее, и Джессу уже казалось, этим свинцовым молчанием можно разбить каменные ноги несчастного Гора. В конце концов мужчина заговорил:
– Меня зовут профессор Кристофер Вульф, и, как я понимаю, вы наши новые студенты. Давайте начистоту: большинство из вас может прямо сейчас развернуться и отправиться обратно домой. У меня есть шесть свободных должностей, если я вообще захочу кого-то брать на
Никто не двинулся с места, хотя несколько человек шелохнулись, словно раздумывали об этом. Но не Джесс. Не Томас, не Халила и не Глен. Они все стояли как вкопанные. «Пока что», – подумал Джесс.
Все только что стало еще интереснее.
Записки
Текст письма Томаса Пейна с американских земель, написанного в 1795 году. Отправлено в Черные архивы; недоступно для прочтения в кодексе. Доступ строго контролируется.
Помечено как ПРОВОКАЦИОННОЕ СОДЕРЖАНИЕ.
У обучения три стороны: информация, знания и мудрость. Накопление информации еще не знание, а хранение знаний далеко от мудрости.
Библиотека считает, что владеет и знаниями, и мудростью, однако это неправда. Нельзя держать столь многое в руках столь немногих людей, поскольку страсть к власти есть естественная и пагубная привычка, присущая людям. А знания – это подлинная форма силы.
Хранители измеряют знания и прогресс в каплях и крупинках и сравнивают свой долг перед людьми с долгом родителей перед младенцем. Как родитель будет защищать своего ребенка от опасностей, так и Библиотека стремится защитить нас от того, что она считает опасным знанием.
Однако не существует мудрости без знаний, нет прогресса без опасности, а я не дитя Библиотеки! Я должен овладеть собственной информацией, накопить собственные знания и с помощью опыта переплавить их в золото мудрости.
С этой целью я говорю, что величайшее благо, которое может быть сотворено для человечества, – разрушить двери Великой библиотеки и забрать все хранящиеся там знания, чтобы потом распространить их повсюду. Ибо, несмотря на то что история Библиотеки обширна и глубока, даже величайшее изобретение может обратиться против своих создателей. И поэтому само учреждение, которое, как мы думали, принесет миру много света, вместо этого утопает во тьме и провозглашает эту тьму истинным солнцем. И мы, бедные слепые создания, поверили в эту ложь.
Сохранять знания важно, однако ставить Великую библиотеку превыше людей, превыше народов, превыше жизни? Это не есть мудрость.
Я не поверю, что жизнь стоит меньше чернил на странице. Пусть это будет наш общий возглас, наш боевой клич. Давайте кричать, где можем. Давайте поднимемся на борьбу с ложными идолами серапеумов, где бы они ни были воздвигнуты.
Давайте сожжем произведения, которые мы писали на протяжении всей своей жизни, прежде чем они отнимут их и запрут во тьме.
Давайте сожжем это все и принесем в мир новый свет.
Примечание к тексту, написанное рукой верховного архивариуса Алессандро Вольта в тысяча семьсот девяносто пятом году.
Американские земли превратились в зловонные джунгли, в которых разрастается опасная ересь. Сделайте все, чтобы искоренить ее любыми средствами, какие сочтете необходимыми.
Философия поджигателей должна быть уничтожена ради нашего спасения.