Чернила и кость
Шрифт:
Неприятное чувство пробегает по моей коже, когда я смотрю на разрушения от набега Джоэла в поисках Моники. Кровь пятнает пол, и пули пронзают мрамор. Пыль осела, и я чувствую, как она прилипает к ступням моих ног. Мужчины слоняются по фойе и топают большими черными ботинками, у них винтовки и пуленепробиваемые жилеты. Даже если они работают на Черепа, даже если они одноразовые души, которые съеживаются у его ног, они все еще под командованием. Они все-таки пугают меня до чертиков.
Я натягиваю черную рубашку на свою задницу, пока Череп ведет
— Я же сказала, что не причиню тебе никаких хлопот, — говорю я, искоса поглядывая на его белую майку-борцовку. Тонкая ткань облегает широкую грудь, достаточно плотно, чтобы разглядеть под ней чернильные линии. — Так ты можешь снять ошейник?
Мы подходим к широкой мраморной лестнице, его люди не обращают на нас никакого внимания.
— Нет, не могу. — Он качает головой.
— Почему же?
— Потому что я тебе не доверяю. — Череп смотрит на меня сверху вниз, его рука давит мне на спину. — И, кроме того, это немного сексуально. Может быть, когда вернется Моника, я попрошу его надеть.
— Ты ее не вернешь. — Я тяну на себя цепь, но Череп толкает меня вперед. Я не настаиваю на этом.
— Ты говоришь так уверенно.
— Джоэл так просто не сдастся. — Я неохотно поднимаюсь с ним по лестнице, сжимая зубы, когда он скользит рукой по изгибу моего зада. — Почему эта девушка так много значит для тебя? Ты любишь ее?
Он усмехается.
— Мне плевать на девчонку. Это принцип. Дело в том, что Джоэл Стоун предал меня. — Череп оглядывается через плечо. — Я спас ему жизнь, а он ударил меня ножом в спину.
— Ты спас ему жизнь?
— Он был на тропе войны. Он пришел ко мне, когда жаждал крови, и я дал ему цель. Как оказалось, он ценит киску выше верности, выше семьи.
— Ты не его семья, — замечаю я.
— И ты тоже. — Я стискиваю зубы. — Суть в том, что Моника не принадлежала ему. Она принадлежит мне.
— Ты не можешь владеть людьми.
— Тридцатидвухмиллиардная индустрия торговли людьми не согласится с тобой.
— Меня беспокоит, что ты знаешь, сколько зарабатывает такая отвратительная преступная организация в год. — Я отстраняюсь от него. — Чисто из любопытства, в какое еще презренное дерьмо ты вляпался? Убийства, изнасилования, наркотики, торговля людьми…
Череп резко поворачивается ко мне, и я отшатываюсь назад, прижимаясь спиной к холодным мраморным перилам. Он наклоняется к моему лицу.
— Рэкет, спекуляция, незаконные азартные игры, подпольные бои, уклонение от уплаты налогов, вооруженное ограбление — честное слово, Эмили. Ты мне надоела. — Он крепче сжимает поводок, его угроза звучит громко и ясно.
— Как ты можешь так пренебрегать человеческой жизнью?
— Ха. — Его темные глаза блестят. — Человеческая жизнь. Ты говоришь так, будто это драгоценный товар.
— Так и есть.
Отступив назад, Череп с легкостью снимает с себя белую борцовку. Я стараюсь не смотреть на его тело,
— Ты слишком много болтаешь, — говорит он, натягивая поводок. Я вскрикиваю, когда он толкает меня вперед и хватает за шею. — Выплюнешь такое еще раз, и я сломаю тебе челюсть, поняла?
— Что выплюну?
Я фыркаю, и Череп сует свою майку мне в рот. Задыхаюсь, когда чистая сухая ткань касается задней части моего горла. Прикусив губу, я хмуро смотрю на него.
— Ах, — вздыхает он, довольный собой. — Намного лучше.
Череп ведет меня вверх по лестнице, на второй этаж, в комнату, расположенную в самой северной части компаунда.
Его спальня.
Я стараюсь не паниковать, когда он бросает поводок и закрывает за мной дверь.
— Здесь ты и останешься, — говорит он, натягивая свою белую майку, предварительно вытащив у меня изо рта. — Прямо у меня под носом.
Я осматриваю комнату. Лучше, чем я думала, может быть личное пространство Черепа. Стены великолепного красного цвета, отделка насыщенного шоколадного цвета. Я смотрю на огромную кровать с четырьмя столбиками в центре комнаты, и мой желудок сжимается.
— Ты же не думаешь, что мы будем спать в одной постели?
— Если ты предпочтешь, я всегда могу попросить Лору постелить газету в ванной.
Я лучше повешусь на небоскребе за соски, чем буду делить постель с этим монстром.
— Газета звучит прекрасно.
Черные глаза черепа вспыхивают.
— Как хочешь. — Он чешет подбородок, не сводя с меня глаз. — Лора!
Я вздрагиваю, потом сглатываю.
— Да?
Мое внимание переключается за плечо Черепа на длинноногую блондинку, что выходит из ванной, ее тело едва прикрыто узким шелковым халатом. Она прислоняется к дверному косяку, позволяя халату соскользнуть с стройного плеча и обнажить левую грудь.
Череп разворачивается на пятках, замирая на месте, когда замечает красивую полуобнаженную женщину.
— Сюда иди, — приказывает он, его грубый похотливый тон заставляет меня чувствовать себя неловко.
Лора отталкивается от двери и неторопливо движется к нам, окидывая меня любопытным взглядом, ее широкие бедра мягко покачиваются.
— Кто это?
— Это та самая девушка, о которой я тебе рассказывал. — Череп скользит руками по ее бедрам, сдвигая халат и открывая обнаженное бедро. — Хорошенькая, правда?
Лора улыбается, обнимая его за шею.
— Очень.
Хихикая, Череп целует ее в шею, и она закрывает глаза, тихо постанывая. О, Боже. Я морщусь, когда он проводит губами вдоль линии подбородка и завладевает ее ртом. Они хватаются друг за друга. Толкают и тянут, сжимают и щипают, все это вторгается в мое личное пространство. Прочистив горло, я пячусь прочь, прижимаясь голой спиной к двери. Лора смеется, откидывая голову назад.
— Эмили присоединится к нам?