Чернила и кровь
Шрифт:
Интересно, как же ощущается магия самого Николаса? Айдену казалось, она должна быть горным ручьём, прохладным свежим воздухом или чем-то вроде того. Магия обычно отображала внутреннее.
– Зайдем в лазарет, – бросил Николас после колокола. – Я возьму болеутоляющее, а ты… мы ещё связаны, поэтому я чувствую, что тебе паршиво. Из-за магии?
Айден кивнул:
– Не так страшно, как я боялся.
– Да ты часто боишься не по делу.
– У меня есть основания.
Перед следующими занятиями они действительно посетили лазарет. Айден подождал
До обеда прошло несколько скучных занятий по истории. Ничего сложного в этот день не ставили, искусству тоже были посвящено другое время, так что Айден слушал вполуха. Он по-прежнему ощущал отголосками Николаса – его головная боль наконец-то утихала.
К своему удивлению, Айдену было не настолько плохо, как он думал. Да, его подташнивало, но раньше зелья с этим не справлялись. А так словно слегка укачало в экипаже. Можно было не обращать внимания. Всё лето Айден мучился от того, что собственная магия после любого чародейства била так, что он сгибался пополам – или вот бежал к кустам роз.
Часть из этого он озвучил Николасу за обедом. Часть тот и сам ощутил.
Они устроились за столиком под ногами статуи императора Артура Равенскорта, прапрадеда Айдена. Николас задумался на фоне мраморных сапог за своей спиной.
– А ты летом сам творил чары или в связке с кем-то?
– Один, – ответил Айден, доедая рыбу на тарелке.
– Почему не с Роуэном?
– Он меня избегал.
Да, Айден никогда не был так близок с Роуэном, как с Конрадом, но всё равно не понимал, почему после смерти старшего брата Роуэн предпочитал сторониться. Им было о чём говорить. Им было о ком горевать. Но Роуэн этого не хотел.
Николас наверняка ощутил его досаду и спросил:
– Может, он не знает, как с тобой говорить о том, что его волнует?
– Почему мы до сих пор друг друга чувствуем? Связь уже должна была исчезнуть.
– Ты сам её не рвёшь.
Обычно она угасала сама собой после магии, и довольно быстро. При хорошем сочетании энергий могла оставаться дольше. Когда двое много работали в связке, то в принципе лучше друг друга чувствовали. Поэтому Айден и думал, что ощущение должно исчезнуть само. С Конрадом тоже долго держалось, но угасало через пару-тройку часов.
Аккуратно Айден разорвал связь.
Запоздало понял, что Николас мог сделать то же самое, но не делал.
Его же, кажется, не сильно это волновало – теперь уже Айден не мог понять. Николас сидел, подперев голову рукой:
– Может, в этом и проблема? Ты драматизируешь. И нетвёрдо владеешь силой. Ещё бы! Тебя из-за этого в храм запихнули, с чего бы уверенно зачаровывать. А тут ещё смерть Конрада. Вот и било жёстким откатом. Пробовал бы в связке, наверняка и к учебному году сносно колдовал.
– Хочешь сказать, весь секрет в связке?
– Хочу сказать, поменьше переживай, и даже зелье против тошноты не понадобится.
После обеда оставалось свободное время, но Николас напомнил, что вечером их поэтический сбор. До
Но Николас заявил:
– В библиотеку!
– Что ты там забыл?
– Во-первых, должна прийти книга. Во-вторых, там миссис Фаррел, которая может рассказать о всяком.
– Сплетни?
– Факты. Что происходило в Академии, когда погиб твой брат.
Запоздало Айден подумал, что не рассказывал Николасу о разговоре с Кейном. Да и делиться было практически нечем, но Николас знал Академию, знал местных и явно неплохо соображал, так что его мнение со стороны могло пригодиться.
– Я уже знаком с миссис Фаррел, – сказал Айден и взял роман, который намеревался вернуть.
Николас оживился, а по пути ещё и выслушал о Кейне. Но сказать ничего толком не успел, потому что они пришли к библиотеке.
Между стеллажей бродило несколько студентов, две девушки тихонько переговаривались друг с другом над толстой книгой в кожаной обложке. Юный лицеист пытался справиться с лестницей, чтобы добраться до верхних полок и при этом не свалиться на паркет.
За столиками горели зачарованные лампы и сидел пяток людей. Один студент разложил внушительные тома и ещё больше листов бумаги, судорожно выписывая из фолиантов сведенья эбонитовой перьевой ручкой, оставляя чернильные кляксы.
Николас уверенно прошёл вглубь библиотеки, к столу Вивиан Фаррел. Старушка была в том же строгом чёрном платье с воротником под горло, на шее кулон с прахом, в собранных волосах шпильки. Но сегодня на руки миссис Фаррел надела кружевные митенки насыщенного гранатового цвета, оставлявшие свободными пальцы и показывавшие кольца с крупными камнями гагата. В тон им была тонкая шаль на плечах старушки, воздушная и алая, будто вывязанная из бычьих жил.
Миссис Фаррел подняла голову, глянув на подошедших поверх очков в оправе из белесой кости. Её лицо озарилось:
– Николас! Наконец-то ты дошёл до библиотеки.
– Виноват, виноват. Но я всего лишь показывал Академию нашему принцу.
Старушка протянула руку, и Николас коснулся её губами, как на приёме, а не в библиотеке. Миссис Фаррел покачала головой:
– То есть ты, Айден, уже познакомился с дурным характером Николаса. Хотя в манерах ему, конечно, не откажешь.
Решив промолчать о «манерах» того, кто кидает штаны под кровать, Айден вежливо улыбнулся. Он положил роман на стол, поблагодарив:
– Очень интересно, я бы взял ещё пару штук.
– Конечно. Ты знаешь, на каких полках выбирать. А для тебя, Николас, уже пришла новая книга Раттер-Кристи.
Если бы у Николаса до сих пор болела голова, он бы тут же об этом забыл, потому что просиял чистой, незамутнённой радостью.
– Уже!
За спиной миссис Фаррел стоял шкаф с открытыми квадратными полками, на которых красовались бумажки с именами студентов. Они легко вытаскивались и заменялись другими, но, взяв книгу с полки «Николас Харгроув», убирать его имя старушка не стала.