Чернильно-Черное Сердце
Шрифт:
Как только девушка появилась в поле зрения, Робин сразу же поразили две вещи. Во-первых, она была очень похожа на свою тетю, Эди Ледвелл: у нее было такое же квадратное лицо и широкий рот, хотя глаза Рейчел были темными, а нос — орлиным. Во-вторых, она находилась на той стадии самосознания, которую Робин хорошо помнила, когда тело девушки перестает быть просто средством для получения боли и удовольствия, а становится чем-то, что привлекает к себе соблазнительное внимание и осуждение. Подойдя к скамейке, она сложила руки, защищаясь, и уставилась на Робин, явно
— Рэйчел? — сказала Робин, вставая, как она надеялась, с ободряющей улыбкой. — Я Робин, иначе известная как Остановить Аноми.
Она протянула руку. Рейчел протянула руку в ответ, и Робин почувствовала влажность ладони девушки.
— Твои указания были замечательными, — сказала Робин, садясь обратно на скамейку Джанет Мартин. — Мне нравится этот парк. Ты знаешь, как называются все скамейки?
— Нет, — сказала Рейчел, — только эта.
Она стояла, поигрывая подолом своей слишком тяжелой рубашки, затем села рядом с Робин на скамейку. По мнению Робин, ей было не больше шестнадцати.
— На этой скамейке я встречалась со своей кузиной, пока она не переехала. Мы жили на разных сторонах парка.
— Куда переехала твоя кузина?
— В Брэдфорд, — сказала Рэйчел.
— Не очень далеко, — сказала Робин.
— Нет, — сказала Рэйчел.
Ручей журчал мимо них, и лабрадор весело лаял, гоняясь за мячом, брошенным его хозяином на противоположном берегу. Рейчел глубоко вздохнула, а затем сказала,
— Ты Баффипоус, не так ли?
— Да, — сказала Робин.
— Я так и знала, что это ты, — сказала Рэйчел. — Это было слишком большое совпадение: я сказала, что хочу найти кого-то, чтобы остановить Аноми, а ты сразу после этого написала мне личное сообщение. Так кто же ты, если ты не из полиции или не журналист?
Потянувшись в карман, Робин достала кошелек и протянула Рейчел визитную карточку.
— Это я. Я частный детектив. Меня и моего партнера наняли, чтобы попытаться выяснить, кто такой Аноми.
Она поняла, что название агентства на визитке ничего не значит для Рейчел, и догадалась, что Грант не рассказал дочери об их найме. Конечно, следующим вопросом Рейчел был,
— Кто вам платит?
— Боюсь, я не могу тебе этого сказать, — ответила Робин. — Но они хорошие люди. Они хотят остановить Аноми, и им небезразлично “Чернильно-черное сердце”.
Когда Рейчел продолжала смотреть с опаской, Робин добавила,
— Как я уже говорила тебе вчера вечером, Рэйчел, никто никогда не должен знать, что ты говорила со мной. Это совершенно не для протокола. Я даже не собираюсь делать записи.
— Ты также знаешь мою фамилию? — сказала Рэйчел едва слышным шепотом.
— Да, — ответила Робин.
Глаза Рэйчел наполнились слезами.
— Ты считаешь меня отвратительной?
— Конечно, нет, — сказала Робин, больше не улыбаясь. — Почему бы?
— Потому что она была моей тетей и…
Слезы полились по лицу Рейчел, ее плечи опустились, и она начала всхлипывать. Робин порылась в
— Спасибо, — всхлипнула Рэйчел.
— Почему ты плачешь? — тихо спросила Робин.
— Потому что я была одной из них, — всхлипнула Рэйчел. — Я была в “Игре Дрека”, и она, наверное, думала, что мы все ее ненавидим, но это не так, не все мы… Я просто жалею, что связалась с Аноми… Я жалею, что не написала ей или что-то в этом роде и не рассказала, как мне нравится мультфильм, чтобы она знала, что в ее семье есть хоть один человек…
Теперь голос Рейчел стал непонятным, потому что она прижала обе руки и салфетку к лицу.
— ... и я пошла на ее похороны, — всхлипывала Рейчел, опустив руки, — и я зашла в Твиттер в поезде, возвращаясь домой, и люди шутили о том, чтобы откопать ее, и когда я вернулась домой, я выпила, наверное, полбутылки водки, и я жалею… Лучше бы я никогда… и мне не с кем поговорить обо всем этом, потому что если бы моя мама узнала, что я была в той игре — она считает, что во всем виноваты фанаты, и она говорит, что мой отец извлекает выгоду из убийства и…
Ее голос распался на икоту и рыдания.
— Рейчел, — мягко сказала Робин, — я никогда не видела, чтобы ты грубила во время игры или издевалась над кем-то, особенно над Эди. Быть фанатом — это не преступление.
— Я должна была больше говорить, — всхлипывала Рейчел. — В тот вечер, когда мы узнали, что она умерла, Аноми волновало только то, сколько людей придет на эту чертову игру. Почему я осталась?
— Потому что они были твоими друзьями, — сказала Робин. — Потому что тебе было весело с ними.
— Это мило с твоей стороны, — сказала Рейчел, вытирая глаза, — но ты не знаешь всего, что произошло. Аноми продолжал шутить о поножовщине, и мы все просто отпустили это, а потом в игре появились другие люди, и я знала, что они плохие, и Морхауз тоже, но он больше не разговаривал со мной, поэтому я не могла обсуждать это с ним. Ты не знаешь всего, что произошло, — повторила Рейчел. — Если бы ты знала, я бы была тебе противна.
— Позволь мне рассказать тебе, что, по моему мнению, произошло, — сказала Робин. — Я думаю, что ЛордДрек и Вилепечора утверждали, что Эди сама была Аноми, и они дали некоторым модераторам досье с доказательствами, которые якобы доказывали это.
Выражение лица Рейчел стало почти комичным, но Робин сделала вид, что не заметила этого.
— Хартелла сказала, что отнесет досье Джошу, что она и сделала, и, кажется, она сказала вам, что Джош собирался встретиться с Эди и рассказать ей о том, что она Аноми, но на следующий день после того, как они должны были встретиться, вы узнали, что их обоих зарезали.
— Откуда ты все это знаешь? — спросила Рейчел, выглядя испуганной.
— Я собрала все воедино, — сказала Робин, обеспокоенная страхом на лице Рейчел; она не хотела, чтобы девушка убегала. — Но Рейчел, ты была в лучшем случае сторонним наблюдателем. Ты не была причиной всего этого. Ни в чем из этого не было твоей вины.