Чернильные стрелы
Шрифт:
Погони витаньери опасался всерьез. Если пуаньи мог отнестись к дезертирству одного из своих людей с безразличием, то голова явственно осознавал, что дела ватаги, прямо скажем, плачевные. И побег Тойло спокойствия ему не добавил бы. Гранто вполне мог убедить грастери Ройсали, что наглеца надо найти.
Поэтому Шаэлью подгонял свою кобылу, не давая ей перейти на тихий шаг.
Он вернулся назад на несколько крепов и свернул на восток – прямо в лес. Если все правильно рассчитать, то сквозь чащу можно пробиться к дороге, уходящей на Лейно.
Тащиться
– Не балуй.
Кобыла тяжело вздохнула.
– Так, а что это у нас…
Тойло склонился к траве, еще чуть примятой колесами телеги. Выбитый дерн красноречиво говорил, что не далее как вчера тут проехал экипаж, запряженный одной лошадью. Следопытом наемник был посредственным, но тут и не надо особого умения: четыре подкованных копыта да колея.
– Это что ж получается? Не так уж и прост этот пуйо…
В том, что наследил здесь вчерашний мастеровой, Тойло не сомневался. Не так много людей ездило сейчас по этим дорогам. Что ж получается? Пуйо соврал, что едет в Сатро, но свернул именно на север. Или и в самом деле направлялся туда, но решил не искушать судьбу, следуя за отрядом головорезов. Что ж, мало кто мог бы обвинить его в этом, на месте механика сам Тойло поступил бы не менее разумно. Но не означало ли, что пуйо соврал и в другом?
Шаэлью задумался. Можно было вернуться и поделиться сомнениями с Гранто. Тот мог бы даже и выслушать, прежде чем воткнуть нож в печень. И даже согласился бы с подозрениями. Но захочет ли дурной грастери сбиваться со своего пути, тащиться через лес, чтобы еще раз поговорить с мастером? В этом Тойло был совсем не уверен. Так что скорее всего возвращение закончилось бы для него лично весьма печально. «Летально», как любил поговаривать один витаньери при осаде Шомаву – городишка в Дельте.
Можно и самому поискать этого пуйо. Задать ему несколько уточняющих вопросов. Вот только смысл…
Смысла Тойло не видел. У него в кошеле звенело золото. Звенело, конечно, только в смысле поэтическом, на самом деле короли были запакованы так, чтобы никто и не догадался, что у потрепанного жизнью и дорогой наемника они вообще могут быть. На поясе же больше нескольких принцев и горсти медяков он никогда не держал.
Но любопытство снедало. И когда Тойло выбрался на старый тракт, уходящий в Контрарди, он внимательно всматривался в пыль, стараясь определить, куда же двинулась телега мастера. «Все равно поеду в Лейно», – убеждал себя витаньери, но не заложился бы на это, разгляди он хоть что-нибудь. Но нет, следы
– Ну ладно, – задумчиво произнес Тойло. – Скорее всего в Лейно. А там, буде воля на то, встретимся.
И он свернул направо, забирая к югу. На большой тракт, ведущий к вольному городу, удалось выбраться уже в темноте, но кобыла была приучена к осторожному шагу под луной, да и усталости пока не выказывала. Сам Тойло подкрепился прямо в седле, пытаясь припомнить, что он видел на карте у грастери. Но нет, к названиям деревень наемник не присматривался, просто запомнив на всякий случай паутинку главных дорог. Вот, пригодилось.
Уже отчаявшись найти жилье, почти решившись на очередной ночлег под звездами, Тойло почувствовал запах дыма. И через половину крепа стучал в ворота маленького хутора, прижавшегося тыном к тракту.
Долгое время никто не откликался, лишь брехала мелкая шавка. Но вот скрипнула дверь, и чьи-то тяжелые шаги пробухали по деревянному крыльцу.
– Там кто?
Витаньери от такого вопроса несколько растерялся.
– Там я, – ответил он.
За воротами помолчали.
– А я – это кто?
– Тойло. Тойло Шаэлью.
Спрашивавший некоторое время сопел, затем уточнил:
– Я тебя не знаю.
С этим спорить было сложно. Тойло уже вознамерился плюнуть на все и либо перепрыгнуть через тын, либо устроиться где-нибудь рядом – не в первой, но тут ворота неожиданно приоткрылись.
Мужик, вышедший на тракт с фонарем на две свечи, оглядел ночного гостя с ног до головы, махнул рукой и открыл створку пошире.
– Заезжай. С тебя принц один и еще пятьдесят медяков. И не балуй.
Вот не далее как сегодня Тойло говорил это своей лошади. Дожил, солдат.
Наемник слез с седла и взял кобылу под уздцы. Хозяин хутора посторонился, пропуская своего гостя.
Хотя гость, платящий за гостеприимство, – это уже постоялец.
– Гостиница тут?
– Не-а, не гостиница. Живем мы тут. Но на ночь устраиваем, чо уж. Ты второй сегодня вот.
– Ну, хоть не третий.
– Не третий, – согласился мужик. – Кобылу свою пристрой под навесом вон там, сам проходи в дом, сполоснуться можешь у сарая из бочки. Давай скорее, уже спать хотели давно, повезло тебе, что первый гость говорливый попался. Уж придушить готов урода.
– Случается. Мне б лошадку покормить, да обиходить…
– Это не переживай, сделаем, не в первый раз. Солько! Солько!!!
– Да иду я! – послышался приглушенный стенами голос.
Из-за неприметной дверцы появилась заспанная женщина годов сорока. Она небрежно запахнула халат пестрого ситца, на мгновение открыв тощую грудь.
– Чего у вас тут сегодня за парад просто, поспать не дадут.
– Не гунди, кобылку возьми, почисти и накорми. Быстро давай.
Солько взяла узду и, что-то недовольно бормоча, потянула лошадь к коновязи. Тойло подхватил седельные сумки и вопросительно посмотрел на мужика.