Чёрно-белая палитра
Шрифт:
Мы пришли. Полковник велел закрыть дверь, поднялся из-за стола и, практически игнорируя меня, остановился напротив Алджи. Дедушка был чуть пониже, но шире в плечах и вообще казался сейчас крупнее — то ли из-за формы, чётко указывающей на разницу в чине, то ли из-за начальственной осанки, то ли из-за гневного выражения лица.
— Алджернон Уилфорт! — начал он. Нехорошее предчувствие усилилось: когда к нижестоящим обращались не по званию, это был плохой признак. — Мне стало известно, что вы состоите в интимных отношениях с присутствующей здесь сержантом Рейс.
Я постаралась сохранить
— Полагаю, вам известно, что подобные отношения между начальником и подчинённой строжайше запрещены уставом? — холодно и зло продолжал полковник. — И что при определённых сопутствующих обстоятельствах наказание является крайне суровым, вплоть до лишения свободы?
До сих пор Алджи молчал, даже не порываясь ни возразить, ни как-либо оправдаться. Сейчас, получив прямой вопрос, он коротко ответил:
— Мне это известно.
— И тем не менее вы сочли возможным самым недопустимым образом нарушить устав? — рявкнул полковник. — Воспользовались своим служебным положениям в личных целях? Здесь вам не светский раут и тем более не бордель! Сюда приходят для того, чтобы служить отечеству, а не для устройства личной жизни, и тем более не для утоления низменных потребностей!
Алджи по — прежнему слушал молча, будто так и было надо, не пытаясь вставить ни слова. Не объясняя, что служебным положением он вовсе не пользовался, что в отношения мы вступили по обоюдному желанию и, следовательно, ответственность тоже несём оба. Я понимала, что раз он молчит, сказать всё это следует мне, но краска стыда заливала лицо и уши, и язык будто прирос к нёбу.
— За нарушение устава вы лишаетесь звания майора, в которое были недавно произведены. Отныне вы снова капитан. Я закончил, — требовательно произнёс полковник, давая понять, что не желает долее лицезреть нарушителя в своём кабинете.
Не произнося ни слова, с прежним каменным лицом, Алджи развернулся и послушно покинул кабинет.
— Я крайне разочарован в вас, сержант Рейс, — бросил мне полковник, и я с упавшим сердцем покинула кабинет вслед за Алджи.
Оказавшись в коридоре, я сразу же увидела лейтенанта Каронда, злорадно скалящего зубы. Понять, кто так старательно следил за Алджи, чтобы на чём-нибудь его подловить и сделать гадость, стало теперь несложно. Ведь именно стараниями Алджи Каронд был в своё время понижен в лейтенанты. И именно за уставные отношения; точнее сказать, за попытку в оные вступить.
— Тиана! Тиана, ну ты что?
Я сидела на диване в гостиной, а Алджи стоял рядом на коленях, прижимая меня к себе. По моим щекам ручьём текли слёзы, а при всхлипываниях тело сотрясалось, как в агонии.
— Никак не ожидал от тебя такой реакции! — растерянно пробормотал Алджи, стирая с моего лица влажную полоску.
Я и сама не ожидала от себя такой реакции. За последний
— Тиана, да, мы попались, но тебе ничего за это не будет, — продолжал увещевать Алджи.
Поскольку переживала совершенно о другом, то разревелась ещё сильнее. Он же решил, что я плачу, поскольку сочла его слова неубедительными, и продолжил объяснять:
— В данной ситуации ты формально считаешься жертвой. Так что тебя не тронут. Наказывают только мужчину — начальника, то есть меня. А то, что полковник высказал тебе своё недовольство, так это не трагедия, право слово! Неделя — другая, ну, месяц, и он сам об этом забудет.
— Дело не в этом! — Я, наконец-то, нашла в себе силы говорить и объяснить Алджи, что он в корне не прав в своих предположениях. Слова давались с трудом, приходилось очень глупо вздыхать и время от времени подавливать судорожные всхлипы. — Разочарование полковника — это неприятно, но это можно пережить. Но то, что произошло с тобой, — это ужасно несправедливо! Ты ни в чём не виноват, ты никого не соблазнял и не пользовался служебным положением! Ты пришёл в участок, чтобы самостоятельно продвигаться, отринув прежние регалии. Ты посвятил себя работе, делал для отдела всё, что мог, отлично справился, кардинально улучшил условия работы, раскрыл преступление против короны. Ты заслужил это повышение! А теперь не прошло и двух недель — и тебя понизили. Это несправедливо! Да ещё и пригрозили тюрьмой…
— Ах, ты об этом? — Алджи тихонько рассмеялся и сел на диван рядом за мной, после чего притянул меня к себе, обхватив рукой плечи. — Тиана, на этот счёт можешь не беспокоиться. Во — первых, в тюрьму сажают не просто за неуставные отношения, а исключительно в случаях изнасилования, а ты, полагаю, не собираешься обвинять меня в подобном?
Я посмотрела на него, как на ненормального, он принял это за положительный ответ и продолжил:
— Что же касается понижения…Тиана, я хорошо знаю устав. И, начиная с тобой встречаться, отлично понимал, что его нарушаю. И что теоретически, если всё всплывёт на свет, меня ждёт наказание. Я это понимал и осознанно пошёл на риск. Поэтому и не сказал ни слова против, когда меня отчитывал Ленн. Я — мужчина и умею отвечать за свои поступки.
Я вытерла глаза — теперь, когда слёзы перестали течь, это имело смысл — и тоже обняла Алджи.
— Всё равно это несправедливо, — упрямо пробурчала я.
Он пожал плечами. Я этого не видела, поскольку смотрела перед собой, на камин, но почувствовала.
— В любом случае эти звания значат для меня не слишком много, — заметил Алджи. — Ну, майор, ну, капитан. Да пусть хоть рядовой будет, как ты когда-то предлагала. Ты ведь отлично знаешь, всё это не имеет особого отношения к реальному положению дело. Да даже если бы и имело. Тиана, ты для меня точно важнее символа на шевроне. — Его голос стал тише, зато губы приблизились к моему уху. — Именно поэтому я наплевал и на устав, и на некоторые собственные принципы, хотя ни то, ни другое мне несвойственно. — Он прижал меня к себе ещё крепче. — Я тебя люблю.