Черно-белый оттенок нежности
Шрифт:
Мать замолчала, делая эффектную паузу, но она не нуждалась в продолжении, наизусть зная что она скажешь дальше. Все эти слова она слышала от родителей сотни раз и каждый раз находила аргументы на каждое из их обвинений. Эта перепалка стала своего рода привычкой в их семье, способом общения, доступным только для их понимания.
– Изо дня в день ты рушишь то, чего удалось добиться таким трудом! Твоя успеваемость в институте резко упала с тех пор, как ты стала посещать эту мечеть. А теперь ты еще и прогуливаешь занятия? Интересно чем ты бываешь занята в это время?
Когда последнее слово матери поглотила безликая тишина
– Ответь мне Мади! Я жду!
Снова повысила голос мать, провоцируя ее, но она молчала, изо всех сил пытаясь избежать очередного скандала.
– Молчишь! Тебе стыдно даже признаться в этом?! Ну так я скажу вместо тебя. Ты бываешь с ним! С этим ничтожеством, впутавшим тебя во все это дерьмо и забившим тебе голову всякими религиозными глупостями! Чем вы с ним там только занимаетесь?!
Она молча отшатнулась, сбитая с ног столько агрессивным выпадом матери, которая до этого не позволяла себе таких высказываний.
– Возвращаясь домой после очередного свидания с этим животным ты постоянно говоришь о религии, о просветлении, о добродетели, пытаешься убедить нас что посещения этого притона идет тебе на пользу, а сама день ото дня все больше тонешь в грехе и разврате! Ты разрушаешь себя и даже не замечаешь этого! Не говоря уже о том, что ты позоришь нас перед людьми, знакомыми, соседями, родственниками! На твое поведение уже обращают внимания люди и спрашивают меня «что происходит с Мадиной? Она так изменилась последнее время». И что я должна отвечать на это?
Да, моя дочь изменилась, и изменил ее какой-то придурок, связанный с террористами! Он заставляет мою дочь прогуливать институт, носить этот дурацкий платок и посещать сборища таких же дегенератов как сам!
В конце речи голос матери сорвался на крик, в котором отчетливо слышались истерические нотки.
– Хватит мама! Это уже слишком! Я не позволю тебе говорить гадости про Мира! Он мой парень и я люблю его! И он не делает ничего плохого и никуда меня не впутывает. Все что он сделал это открыл мне глаза на этот мир и на многие вещи в нем! Это раньше я была глуха и слепа, не понимала чего хочу и куда иду! А теперь я поняла к чему следует стремиться и какой путь выбрать! В конце концов это моя жизнь и я буду следовать своей дорогой, что бы вы с папой не думали по этому поводу!
С этими словами она оттолкнула мать и бросила вверх по лестнице, стремясь поскорее оказаться в своей комнате, отгораживаясь от внешнего мира толстыми стенами.
Мать еще что-то кричала ей вслед, но она быстро захлопнула дверь, несколько раз повернув ключ в замке и все звуки наконец стихли, погружая ее в спасительную тишину. Она упала на кровать, зарываясь лицом в подушку и сотрясаясь всем телом от душивших ее рыданий и пролежала так очень долго, пока сознание не погрузилось в липкие объятия беспокойного сна.
Теперь, запертая в своей металлической клетке, оказавшись на руинах своей разрушенной жизни и вспоминая каждое слово, сказанное матерью, она понимала ее чувства, ее боль, страдания, отчаяние и шальную надежду спасти ее любой ценой. Сейчас, она стала как никогда близка к родителям, понимая мотивацию каждого их поступка. Было время, когда она всей душой ненавидела родителей,
Он нахлынувших лавовым потоком воспоминаний нестерпимо разболелась голова. Она обессиленно опустилась на кровать и стиснула руками голову, яростно массируя виски, словно пытаясь выдавить боль из черепной коробки, но та лишь сильнее впивалась когтями в раскаленный мозг, грозя взорвать его. Она закрыла глаза, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь отогнать новые воспоминания, но они словно призрачные тени крались в ночи, отравленными струями наполняя ее сознание и принося новую порцию страданий.
На этот раз воспоминания перенесли ее в один из теплых солнечных дней приближающегося лета. Она сидела в утопающей в ласкающем солнечном светом просторной аудитории, глядя в широкое до пола окно и беспричинно улыбаясь. На ней была длинная, в пол черная туника, скрывающая под собой стройную фигуру. На голове черных хиджаб, а во взгляде умиротворение. На душе было хорошо и спокойно. Мысленно она вспоминала последнюю встречу с Миром и по телу растекалось блаженное тепло. Ее тело жаждало его прикосновений, ласк, объятий. Она считала дни до новой встречи, представляя, что скажет ему, когда они останутся наедине.
Преподаватель что-то говорила за кафедрой, то и дело показывая указкой на доску. Смысл слов ускользал от нее, но она заранее подготовила конспект по теме, чтобы предоставить его преподавателю в конце занятия. Тоненькая красная папка лежала перед ней на столе, но она в нее так ни разу не заглянула, надеясь,– что ее не будут спрашивать.
– Посмотрим, что вы усвоили из прошлого занятия. Кто хочет рассказать нам классификацию морфологических методов?
Услышала она голос преподавателя, вернувший ее в реальность.
Все молчали, надеясь, что спросят не его. Преподаватель прошлась по аудитории, ловко лавируя между партами и скользя взглядом по лицам студентов, словно коршун, высматривающий добычу. Наконец, она поравнялась с ней и мельком скользнув по ее лицу, злорадно улыбнулась.
– Мадина, почему бы тебе не ответить на этот вопрос. Тебя не было на прошлой лекции, но я надеюсь ты подготовилась.
Она вздрогнула и подняла глаза, полные тщетной надежды что преподаватель вдруг передумает и спросит кого-нибудь другого. Но наткнувшись на холодную, как гранит улыбку, поняла, что пощады не будет.
Конец ознакомительного фрагмента.