Чёрное и Белое

Анмут Вера

Олег замер, не смея отвести взгляд от возбуждённого похотливого самца, с голодом облизывающего влажные губы.

– Что они с тобой делали? Били или ласкали? А может, душили?

Под большим пальцем, всё сильнее давившим на артерию, отчётливо вздрагивал пульс. В пьяном мозгу пацана что-то щёлкнуло, запустив вереницу грязных картинок разврата, прогнав по крови горячую волну возбуждения.

– Тебе нравилось это? Их слюнявые поцелуи... их наглые руки... Как они тебя брали? Грубо? Грубо?

"А почему бы и нет?
– вяло зашевелился отравленный наркотиками и жизнью разум.
–

Такой сильный и наглый... Он вполне способен на это." И тогда тихий голос выдал ответ:

– Грубо. Очень грубо.

4. БЕЛОЕ

Как обычно в субботу Павел проснулся поздно. Время уже давно перевалило за полдень. На работу идти не надо, дома он один, никто его нигде не ждёт, - почему бы и не поспать подольше. Так поступают многие, так поступал и Павел. Лениво лежал с пустыми мыслями, смотрел в потолок. Хорошо, спокойно, никто не трогает, ничего не волнует. Какие замечательные минуты. Однако вскоре естественные потребности организма всё-таки заставили покинуть кровать. А после ещё и голод проявился. Всё, день начался.

В трусах и в майке Павел сначала посетил ванную комнату. Умываясь, покосился на кучу грязного белья и подумал, что если срочно не постирает, то в понедельник у него не окажется свежей рубашки. После водных процедур, молодой мужчина всё в том же наряде предстал перед холодильником, открыл дверцу. В белом холодном пространстве с почти пустыми решетчатыми полками нашлись полпалки колбасы и полпачки масла. Вот ещё три яйца есть. Банка тушёнки была оставлена на обед, остальное выставлено на стол для приготовления завтрака. Яйца и колбаса отправились на сковородку, ну а масло - на оставшуюся с вечера горбушку хлеба. Вода в электрочайнике забурлила и позволила заварить в чашке щедрую порцию растворимого кофе. Завтракая, Павел подумал, что надо будет сходить в магазин хотя бы за хлебом.

Итак, два дела уже намечено: постирать при помощи стиральной машинки и сходить в магазин при помощи... ну да, при помощи ног. Лень, конечно, снова увещевала: "Да ладно, не парься. У тебя же есть мама, пусть она постирает, пусть вкусно накормит." Но в этот раз разум победил. Хотя бы уже потому, что мама не только постирает и накормит, но ещё и завалит кучей нежелательных вопросов и выскажет кучу надоевших упрёков. Так что вскоре стиральная машина набирала обороты, а хозяин дома, прибрав кровать, нарядившись в спортивный костюм, покидал дом ради похода за продуктами.

Набор стандартный: макароны, тушёнка, колбаса, полуфабрикатные пельмени, кофе, сгущёнка - на неделю вполне должно хватить. Да, разносолов никаких. Но зато Павел с уверенностью мог сказать, что он самостоятельный мужчина.

Бельё постирано, развешено на верёвке в ванной, обед приготовлен, телевизор включен. Может, кому-нибудь и скучно жить в одиночестве, но Павел не чувствовал от него особого дискомфорта и нехваткой общения не страдал. Тишина и спокойствие, казалось, его душе были желаннее, чем наличие семьи или хотя бы сожителя. В одиночестве он испытывал свободу действий, свободу мыслей, то, что в обычной жизни обычно сдерживал, даже прятал от окружающих.

Звонок

в дверь потревожил послеобеденную дремоту. Павел нахмурился. Может, не открывать? Однако звонок был очень настойчив. Нехотя покинув кровать, молодой мужчина поплёлся в прихожую, чтобы впустить гостя. Открыв дверь, Павел едва сдержал стон разочарования.

– Снова спишь, лентяй?
– выплюнула упрёк молодая ухоженная брюнетка в клетчатой широкой юбке и лёгкой блузке красно-розового оттенка.

Не дожидаясь приглашения, без лишних приветствий гостья вошла в квартиру и, не снимая туфель на тонкой шпильке, прошла в комнату. Хозяин дома захлопнул дверь и проследовал вслед за молодой женщиной. Быстрым взглядом окинув комнату, он признал, что помещение выглядит не слишком прибранным, и это наверняка заметят. В спальне, конечно, царил ещё больший бардак, но туда хотя бы никто не зайдёт.

– Зачем пришла?
– Павел сел на диван.

– Я перевела Ирочку в другой детский садик, - заявила гостья, начав разговор с главного.

– Я рад, - сухо отозвался Павел, предчувствуя следующую фразу.

– Очень хороший садик, с обучающей программой. Я приложила немало трудов, чтобы устроить Ирочку именно в него. Но тебя это, конечно, не интересует, - женщина скривила губы в презрительной усмешке и села на стул, положа ногу на ногу.
– Короче, мне требуется больше денег, чем ты даёшь.

– Я отдаю тебе четверть зарплаты, Яна. То, что присудил суд.

– Ты даёшь мне гроши.

– У меня не самая плохая зарплата...

– У тебя зарплата неудачника. Разве столько должен зарабатывать мужчина с высшим образованием в двадцать шесть лет?

Быстро растущее раздражение напрягло нервы Павла. Визиты бывшей жены никогда не обходились без упрёков и унижений, без демонстраций ненависти.

– Слушай, ты вышла замуж, у тебя умный успешный муж, с головой и руками. И с доходом, превышающим мой. Может, пора отстать от меня?

– Боря итак взвалил на плечи воспитание твоей дочери. Твоей!
– повысила голос Яна.
– Это большая работа. Ты, как отец, абсолютно не участвуешь в жизни Ирочки. Так хотя бы оплати её обучение.

– Я участвую в её жизни, - спорил Павел в порыве обиды.

– Как? Раз в неделю ходишь в парк?

– Я с ней разговариваю, общаюсь...

– Можно подумать, ты привьёшь ей что-то умное, - пренебрежительно передёрнула плечами Яна.

– Кстати, завтра я зайду за Иринкой часа в...

– Не утруждайся. Завтра она с папой Борей идёт в кукольный театр.

Павел замолчал, поник, даже ссутулился. Обида жестоко грызла его душу изнутри.

– Ты сама отдаляешь от меня дочь, - проговорил мужчина.

– Ой, вот только не надо перекладывать с больной головы на здоровую, - отмахнулась женщина.

– Ты внушаешь ей, что я плохой и глупый. Я знаю это.

– Я просто говорю дочери правду.

Павел понимал, что спорить с Яной бесполезно. Она считала его недостойным уважения, не видела в нём абсолютно никаких хороших качеств. Такова была её правда, и никто на свете не сможет доказать ей обратное.