Чёрное Рождество

Андрижески Дж. С.

Несколько долгих секунд я лишь лежала там, обдумывая сказанное им.

Я массажировала его затылок, запуская пальцы в его черные волосы.

Все, что я чувствовала в эти дни… все предположения, которые я выдвигала. Истории, которые прокручивала в голове — о том, где он был. Почему он уехал. Что он там делал.

Почему он больше меня не хотел.

«Мири? — послал Блэк. Он ласкал моё лицо, все ещё лёжа на мне, все ещё источая жар, хотя я чувствовала, что он снова пытается это контролировать. — Мири, — пробормотал он… — я

должен был тебе сказать. Прости, что я не сказал тебе перед отъездом. Я не хотел взваливать это на тебя, наверное… после всего того, через что ты прошла. Я не знал, как ты…»

Он поколебался, и из него снова выплеснулась волна стыда.

«… я не знал, как ты на это отреагируешь, Мири».

Это жёсткое чувство в моей груди начало подниматься, раскалываясь словно трещины в глине.

Крепче стиснув пальцами его волосы, я притянула Блэка к себе.

«Мы могли бы попробовать это здесь, — мягко послала я. — Хочешь попробовать это здесь, Блэк?»

Говоря эти слова, я тянула его к себе, притягивая нежно, дразняще, как он делал это со мной.

Боль выплеснулась из него, крепко ударив меня в живот, и Блэк прикрыл глаза. Здесь, в этом другом месте, его глаза были ещё светлее — бледно-золотые звезды, которые как будто тянулись в меня, когда он изучал моё лицо. Когда Блэк снова открыл глаза, я осознала, что целую его, ласкаю его светлую кожу пальцами, желая, чтобы под моими руками очутилось его настоящее тело.

«Да, — сказал он, наконец отвечая мне хриплым голосом и обхватывая пальцами моё бедро. — Да, Мири… так сильно, что готов умолять тебя об этом…»

В этот раз я закрыла глаза.

***

— Иисусе, кто-то совсем не спал, — Ник улыбнулся мне, качая головой и протягивая мне Кровавую Мэри из густого томатного сока и веточками сельдерея в высоком стакане. — Немного опохмелиться, док? — поддразнил он.

Две его племянницы с визгом пронеслись мимо, за ними пробежали два племянника, размахивая игрушечными пистолетами с пластиковыми пульками, которыми они палили в их убегающие спины. Рождественская ёлка стояла в руинах справа от меня, практически весь пол был покрыт игрушками и разноцветной порванной бумагой, которую разодрали на куски дети, а затем собака и две кошки.

Однако я сдержала своё обещание. Я вытащила себя из кровати в шесть утра и добралась сюда как раз перед тем, как дети скатились вниз по лестнице в шесть-тридцать.

Я улыбнулась Нику и увидела, как он во второй раз смерил меня взглядом.

Я видела в его глазах вопрос, но прежде чем он успел его озвучить, подошла Энджел, обвивая рукой плечо Ника и открыто улыбаясь мне. Её глаза озадаченно окинули меня взглядом с головы до пят, затем она расхохоталась в голос.

— Боже, Мири, — сказала она, улыбаясь ещё шире, когда я вздрогнула. — У тебя совершенно прозрачное лицо. И у тебя определённо вид «после соития». Это значит, что ты наконец-то помирилась с Блэком? Или тут другая причина?

Я почувствовала, как

лицо заливает жаром.

Отпив глоток Кровавой Мэри, я закатила глаза, пожимая плечами.

Энджел расхохоталась ещё громче.

— Что он сделал? Позвонил тебе прошлой ночью? Несколько часов задабривал, а потом уговорил на секс по телефону, чтобы закрепить результат?

Я прикусила губу, слегка нервничая из-за её точности.

Касаясь подвески на шее, я пожала плечами.

— Возможно.

— Так он твой парень, да, док? — спросила она.

Я подняла взгляд, слегка напрягшись.

— Ну давай же, — подтолкнула она. — Скажи это. «Он мой парень. Я действительно девушка этого чокнутого мудака, Квентина Блэка…»

— Энджел! — воскликнула мама Блэка, бросая на нас неодобрительный взгляд, когда проходила мимо и сгоняла детей в кучу.

Но Энджел лишь широко улыбнулась мне.

— Ну? — сказала она. — Ты собираешься сознаваться, док? Или нет?

Её тон, хоть и все ещё дразнящий снаружи, в этот раз звучал иначе. Вместо того чтобы просто дразнить меня или пытаться смутить, она хотела услышать настоящий ответ. Пытливая нотка в её голосе была совсем лёгкой, но я её услышала.

Взглянув на Ника, я увидела, что он хмурится, в темных глазах полыхнула злость, затем он нахмурился уже на Энджел, глазами говоря ей заткнуться.

Однако Энджел смотрела только на меня.

Её лицо выражало больше сочувствия, чем лицо Ника, но в то же время оно содержало понимание.

На несколько секунд… буквально на несколько секунд… я захотела разозлиться из-за того, что она подняла эту тему перед Ником, а не оттащила меня в сторону, как она обычно это делало. Затем, по прошествии этих нескольких секунд, до меня дошло, что Энджел сделала это очень даже нарочно. Не просто для меня. Она сделала это для Ника. Она хотела, чтобы Ник это услышал — вероятно, не меньше, чем хотела услышать, как я признаю это вслух.

— Да, — сказала я, обречённо вздыхая. Мои пальцы все ещё сжимали подвеску с косаткой. — Да, этот чокнутый ублюдок — мой парень, — я наградила Энджел тяжёлым взглядом, но изогнула губы в улыбке. — И спасибо, блин. Особенно теперь, когда я знаю, что без конца буду об этом слышать…

Посмотрев на Ника, я не увидела ни капли веселья.

По правде говоря, взгляд его глаз был прямо-таки убийственным.

Энджел притворилась, будто не замечает. Улыбнувшись ещё шире, она выхватила мою Кровавую Мэри из рук, сделала большой глоток и вернула мне бокал, подмигнув. Обвив рукой плечо и шею Ника, она слегка встряхнула его — возможно, чтобы вывести из этого состояния, в котором он все ещё сверлил меня тяжёлым взглядом.

— Ооу, — сказала она, улыбаясь нам обоим. — Ты посмотри, Ники… Рождество и все такое, а док наконец-то призналась, что влюбилась.

Чувствуя, как мои пальцы крепче сжимаются на подвеске, я нахмурилась, не отвечая.

Когда я взглянула на Ника, он заметно побледнел.

Я гадала, кому принадлежал этот полный ужаса взгляд — Нику, моему другу, слегка влюблённому в меня… Или просто Нику, моему другу, который не так давно подозревал Блэка в убийстве и убеждён, что Блэк — хладнокровный психопат. В чем бы ни была проблема Ника, я знала, что Блэку он не доверял.