Черное сердце

Блэк Холли

Мина улыбается и отбрасывает за плечи сияющую гриву волос. Они спадают до самой талии, словно плащ.

И еще,

предостерегающе вытягиваю руку — пусть не слишком радуется моему согласию,

ты должна мне рассказать, в чем дело. Без утайки.

Мина кивает, ее улыбка несколько меркнет.

Можно прямо сейчас. Хочешь, тяни и дальше, и тогда…

Я сделала снимки,

выпаливает она, а потом испуганно сжимает губы. — Сфотографировала сама себя — обнаженной.

Хотела отправить их своему парню. Но не решилась, хранила в памяти фотоаппарата. Дура, да?

На некоторые вопросы и не знаешь, как ответить.

И кто твой парень?

Мина опускает глаза и поправляет ремень сумки на плече — от этого она кажется меньше и уязвимее. — Мы расстались. Он так ничего и не узнал. И он тут точно ни при чем.

Она лжет.

Не знаю, что именно ложь, но теперь, когда мы дошли до подробностей, Мину выдает поведение. Избегает смотреть в глаза. Суетится.

Наверно, кто-то заполучил эти снимки,

говорю я, намекая, что пора продолжать.

Мина кивает. — Фотоаппарат пропал две недели назад. Потом в прошлое воскресенье мне под дверь подсунули записку. В ней говорилось, что у меня есть неделя, чтобы собрать пять тысяч долларов. Я должна принести их на бейсбольное поле в следующий вторник, в шесть утра, иначе эти снимки увидят все.

На бейсбольное поле? — Хмурюсь. — Покажи-ка записку.

Мина запускает руку в сумку с книгами и вручает мне сложенный листок, распечатанный на принтере — скорее всего, в одном из компьютерных классов школы. В записке говорится именно то, что сказала Мина.

Морщу лоб. Чего-то не хватает.

Мина сглатывает:

У меня нет таких денег — ему заплатить точно не смогу, а вот тебе — пожалуйста. Уж найду способ расплатиться.

По тому, как она это говорит, трепеща ресницами и с хрипотцой в голосе, сразу ясно, на что она намекает. Конечно, вряд ли она отважится довести дело до конца, наверно, решилась предложить такое от безысходности.

Многие люди ведутся на обман просто потому, что ничего не понимают. Доверчивые, и все. А вот другие с самого начала подозревают неладное. Может, первоначальное вложение невелико, и они не боятся его потерять. Может, им просто скучно. Может, они надеются на лучшее. Вы удивитесь, когда я скажу, сколько народу ведется на обман, отлично понимая, что их скорее всего обманут. Все признаки налицо. Но люди просто не желают их замечать. Потому что хотят верить в возможность чего-то. И даже понимая, что все не так, позволяют себя обмануть.

Ну что, ты попробуешь мне помочь? — Спрашивает Мина. — Попытаешься?

Мина совсем не умеет лгать, и это трогает мое сердце. Понимаю, что меня пытаются обмануть — как это делают все прочие молокососы — но почему-то, видя ее до боли очевидные попытки мною манипулировать, просто не могу ответить отказом.

Попытаюсь,

говорю я.

Даже не пытаюсь разобраться в ситуации — знаю только, что есть красивая девушка, и что она смотрит на меня так, будто я могу решить все ее проблемы. Хотелось бы. Разумеется, расскажи

она честно, в чем они заключаются, это мне бы очень помогло.

Тогда можно было бы и воспользоваться победой.

Благодаря, она обвивает руками мою шею. Вдыхаю запах кокосового геля для душа.

Глава пятая

Захожу в кабинет физики и сажусь на свое новое место, рядом с Даникой. Та открывает тетрадь и разглаживает складки черной юбки. Поворачивается ко мне, чтобы смерить убийственным взглядом. Опускаю глаза, чтобы его избежать, и замечаю, что золотое шитье эмблемы школы, что красуется на ее нагрудном кармане, несколько пообтрепалось.

Умоляю, прости, что не пришел вчера в библиотеку,

говорю я, приложив руку к сердцу. — Я очень хотел придти!

Даника не отвечает. Поднимает массу волос, на кончиках выкрашенных в пурпурный, и завязывает их в свободный узел, потом снимает с запястья резинку и закрепляет конструкцию. С виду и не скажешь, что будет держаться, однако держится.

Я встретил Лилу,

говорю я. — Она хотела кое-что рассказать о моей семье. Вот я и не вытерпел.

Даника фыркает.

Не веришь мне — спроси у нее.

Даника извлекает из сумки изрядно пожеванный карандаш и тычет им в мою сторону:

Если я задам тебе один вопрос, сможешь ответить честно?

Не знаю,

говорю я. О некоторых вещах я просто не могу говорить, а о других вряд ли хочу. Но по крайней мере можно честно признаться в своей неуверенности. Впрочем, вряд ли Даника тоже думает, что это огромный шаг вперед.

Что сталось с той кошкой, что мы забрали в приюте для животных?

Не нахожусь с ответом.

Если говорить правду, основная проблема такова: умный человек сам понимает то, что ты не досказал. Лгать можно легко и просто. А вот правда — сущий кошмар. Рассказывая Данике о том, что братья изменяли мою память, что они пытались заставить меня убить Захарова, что они держали Лилу в плену, я опустил одну существенную деталь. Я ничего не сказал Данике о том, что я — мастер трансформации.

Побоялся. Я уже настолько ей доверял, что никак не мог себя заставить выдать свой последний секрет. И страшился самого секрета, боялся произнести вслух эти слова. Но теперь Даника сложила все это и нашла недостающее звено. Она видела, что я забрал кошку, которая с тех пор куда-то подевалась.

Я все объясню,

начинаю я.

Даника качает головой:

Так и думала, что ты так скажешь. — Она отворачивается.

Да ладно тебе,

говорю я. — Правда, я все могу объяснить. Только дай мне шанс.

Уже давала,

шепчет она — доктор Джонадаб начинает урок.

А ты его упустил.

Как бы ни злилась на меня Даника, я знаю, что она все равно жаждет получить ответы. Правда, возможно, она считает, что уже и так их получила.