«Приди, как сиянье бирюзовых морей, залей небеса…»
Приди, как сиянье бирюзовых морей, залей небеса.Приди, падаю, балки шатки, шатки взоры,Вырванные из сердца. Куда мне деться?От Тебя никуда не деться. Мальчик сорвался в Пропасть.Вниз головой, между морем и камнем птицей:Опьяненье стрижа. Облака так деликатны:Гарбо позирует Саваофу, Грета, бедная Грета!Улыбка, как сорвавшиеся балки,Белоснежное Облако сохранит сердце,На котором взор Бескровного БогаНачертал бессмысленные слова песни ума,Ума, нежнораненого возлюбленным Воином,Искуснейшим Иисусом.
«Мальчик, прииди, горнеликий…»
Мальчик, прииди, горнеликий,Утешь меня, исцеляя.Мрачной чумою грехаЯ исполнен, несчастный, неверный.Мальчик Трисолнечный,Беги побыстрей, светлоликий,К горноухающим чащам.Там тебя ждет несчастливец,Исполненный мукой…Сердце мое – одна рана,Тело болит, а ум – полон проказы.Ты знаешь ту «проказу»,О коей я говорю.Она такая «смешная»!Многие неисцельно болеют ейИ
никогда уж не смогутИсцеление получить,Царапая тайную язву ума.Сердце мое растерзаноТиграми Калидасы.Перстами, подобными солнцу,Исцели ее боль, уврачуйМое тленье и смертность.Я в горячке лежу.Ум мой покрытГорько-влажным туманом Аида,Без Тебя охладели все члены…О, разлучение с ТобойДуша не сможет вкусить.Звезды погаснут, и горы рассыплются в прах,Танат выплеснет килик ума в бездну смерти.Больше я не буду любим, и море любви обмелеет.По нему пробегать будут тысячи, живущих после меня,Забавляться песком золотым,Уже не ласкаемым волнами Бога.В шторм я иду к Тебе,Разбивая валы пучины мягким мечем.Еле волочусь,Одев последний венок.Бьюсь со всей страстью умаЗа Твою откровенность,Чтобы в близости жизнь улучитьОт Твоего дыханья нетленного,О, Бирюзовая Говорящая Волна:Волна – Твой лик,Волна – Твои руки и пальцы,Ноги Твои – Волна, и предплечья,Волны две – лодыжки, две Волны – щиколотки Царя-Духа,Волны – живот, Волна – нетленная грудь Тайны.Пусть все хлынетНа меня! Ведь Волны…Есть Дух.В такую Бурю я уже не вернусь из Моря.И буду смеяться над теми,Кто плачет на берегу обо мне.Смеяться от счастья и знать,Что они не поймут,Что в близости лишьЖизнь улучить возможноОт Твоего дыханья нетленного:Дух есть дыханье Твое,А уста Твои – Двери для Духа.Ключ Единый к Дверям —Отца Твоего нежная душа,Самая нежная душа Бога,Потопившего колесницы Фараона,Приставшие к моим смертным щиколоткам.Ты сбил их Великой Волною,Колесницы разлучения с Тобою,Чернокрылый Отец в черном хитоне непостиженья,Отрок светоуханногиацинтовокудрый, внезапный.
«Капельки дождя во вкрадчивом веяньи ветра…»
Капельки дождя во вкрадчивом веяньи ветра.Мотылек перестал биться, сбивая с крыльев пыльцу.Он распят. Завтра он станет Солнцем,Которое стало Мотыльком и распялось.
«Меня учил не унывать Владыка…»
Меня учил не унывать Владыка,Хотя другие бросили, увы,Гнушаясь смрадом от моих одежд.Лишь Он мне лил на слипшиеся кудриЦеннейший мускус, так что забывалИ вспоминал я то, что сокровенно.И нет другого таинства, поверь.Лишь Бог со страстною любовию бесстрастной,Лишь Бог с необоснованной, безликой,И безлюбовной страстию любви!
Метаморфосис двенадцати котов
Неизбывною жизнью болею,Тщетно в мире взыскуя надежду,Но к руинам пичужною трельюТы зовешь меня, Знаемый прежде.Мы в подвалах резвились, искалиПропитанье: кузнечиков, змей,И было такое незнанье знаньяСильней и смелей…Зрачки как горчичные семена.Нам давали призрачные имена:«Марлен Дитрих», «Полосатый убийца»,«Райский котик», «Плюшка», «Рыжий»,«Серый», «Кеша», «Пряник»,«Утешение блох», «Внезапный»,«Змеелов преискусный Вакхишка»,И «Прекраснохватающий мышку».Мы порхали порфирно, острые когти впускаяВ плоть рубиностеклянную мышей,Лягушек и змей веероюрких.Раз иной добывали кузнечиков,Горных цикад – перламутровоглазых певуний,А бывало, и птах быстрокрылыхВ трепете низвергали в траву.Люди в уединенной горной пустыне,Отшельники калив бессмертных,Мальчики-созерцатели из пескаНам давалиДар морской лозы, пленительно соленой,Хотя вовсе безвкусной,Плод пучины блистающей моря:Октоподов, супьезок бросая,Требуху морских дивных животных.И вот мы, радостный клич издавая,Заглушающий Патроклоахилловы кличи,Наподобие дудочек иерихонских,Бросались к исполненной миске.Наша жизнь была мигом пред Богом,Но Господь изменил нас, как камни, объяв:Манна нежная пала, как египетской землиОранжевый прах. Бог нас в хлеб превратил,Нежно-мягкий, будто бы пир уготовив ума.Мы воскресли с мертвым умом,Глубоколиким, прекрасноуханным:Строй котов, строй мужей совершенных,Мужей непорочных, жрецов.– Но как было то? – Сумею ль поведать, Панкаллий?Лучше же Каллистом я нареку тебя,В речи искусный, прекрасный.Десять лет ты скрывал нашу тайну.И вот, на пороге отшествия в небоТы расскажи ее всем нам в ночи ,Что луною объята, виннолунным сияньем.– Слушай же, бедный, зовомый теперь Елисеем.«Зябликом» кличут тебя, «Бутузом»И «Фантомноумершим»,Я, Панкаллий, уже окрыленный и когтиВыпустивший божественного желанья:Мышь небесную дивной мысли о БогеЛовким прыжком расставания с плотьюИсхитить готовыйИз житниц священных учений.О, тучна эта мышь!И я утучнюсь крылатой и легкой Любовью!Вот, начинаю песнь надмирных мелодий:«Горы охвачены тишиною: горный сумракСтал их ветром, аврою мглистой,Томящей и пробуждающей цветы,Дабы златоуханными голосамиВозвеличили над пустынею моряЛюбовнопленительный Логос.Видели мы, как спустился к нам тот,Кто «Скалой» наречен и полонБескровножреческих гимнов, крылатый,Старец с Нектарной Планеты – Христа,Тень Тысячесолнечного Отца.Вот, явилась тень его, тихая тень,Ласково к земле припадая,Скала смотрела на насОчами божественного Леопарда.О, старец, в очах сокрывающий бездну.Как скала, источал
он мирру любви,Липкую, как мед поцелуев Льва.Льва от колена Давида-царя,Льва, распятого и воскресшегоИз пещеры тенистой Гефсимании…О, шумело море под нами,Вспыхивали падающими звездамиСумрачные горы… Он звал насНа нашем языке… – Мяу-мяу…»Я, толкователь жалкий, произрекаю:«“МЯУ” – “М<ой> Я<хве> У<врат души>”»…О, божественными улыбками просиялиНаши кошачьи уста и, о чудо,Мы встали на задние лапы,Все, как один, в ряд, как сыны пышнопоножных Ахейцев,Так пожелал Бог, мы лики обрели человечьиИ обступили его, увенчанного простым Трисветлым Птеротом,Иноки, чины ангелов новые…И обнял он нас: «Дети мои…»А море билось крылами голубя,Искрилось под ветром наших восторгов…Стали восторги объятьями тайных ущелий.Гимн мы воспели новый и чистыйСияющему Саваофу, Льву СаваофаИ Голубю Саваофа, милого Отца:«Воспойте, горы! Винная гроздь солнца,Источись в кубок ущелий, утолиНашей Любви страстное биенье!Мы сошлись с отцом для таинственныхЖертв Тебе, бескровных, благоуханных.Бескровный жрец воздел руки над чашей,И умы наши стали чашей бескровной.И запели небесных чинов сладкие безличья:«Боже, Боже, Ты безбрежен.Сыноотцова Любовь, Ты безбрежнонежен.Отцесыновний Эрос, верен любимым своим.Отцесынодухожеланен, безликий.Благоуханноотцесынодухонепостижимопрекраснопленительнотиховысок.»Ныне прошло уже сто тысяч лет с того мига.На Планете Сладчайшей мы все.Только ты, Елисей, задержался.И все не обретаешь узорчатого хитона.Десять лет я молчал, и еще десять тысяч лет…Но вот, усладил вас беседою сладкой.Я, Панкаллий, певец Сияющей Ночи.»Для ума, цветущего…
«Ко всей земле ревную я тебя…»
Ко всей земле ревную я тебя,О мой отец, о Новый Илия,Уснуло море, наша страсть не штиль:Уже изрек пророчества Вефиль.Я страсть нездешнюю, как знамя над главой,Поднял высоко – сын и призрак твой.И если мой оставишь облик ты,От розы колкой отвратив персты,Жених воспримет облика черты,И облик твой, окутав сердца свет,Подарит мне любовь безбрежных лет,Во мгле обнимут двое пустоту:Ведь пустота есть Плоть, тебе не лгу,И ты, познав желанье Пустоты,Мне молвишь: «Ты уже не ты…»,И крови причастишь меня Своей,Шепча любовно: «Новый Елисей…»
«Сказав мне “усни, засыпай, о ученый”…»
Сказав мне «усни, засыпай, о ученый»,И молвив, что пестрые сны радужночерных ЖеланийМогут быть сладкими, как Патриарха «Осанна»,Огненнонежные луны янтарных бесстрастий,Никнувших в росы чаш упоительных Бога, —Исторгнув жало тоски, разъедающей душу,Дивной оливковой ветвью коснулся меня ты:Искусней ран, жесточайших и тихих,Острых и громких уколов Небесного Бога,Нежнонездешнежеланно задевшего сердце,Искр Его многовидных ответов,Скрывших обласканного в пучине,Илонетленного Нила, где ласточки тают,Йоту соклевывая святуюЛипкомедовых словес Белоснежного ликаЮного МальчикоБога, Кем был я обласкан,Болью упившись горячки Любовной…Отчесокрытые черные тайны вбирая,Вернобезликим отцом был я обласкан:Икры в пляске покрылись венками…Мягкость любви застелила безбрежность галактик.Сердце теперь двояко единовидно стучит: «тук-тук».
«Я с высей чистых ниспадаю вниз…»
Я с высей чистых ниспадаю вниз,В Твои бесстрастные объятья, Боже,Но я – страданья капля, не Иблис.А Ты… как куст, что рос принять не может.Твои цветы, незримые для рос,Всё убегают от моих желанийУкануть в них, и ливнем бурных слезСбежать с вершин в морскую глубь признаний.Я капля. Ты – бескрайний океан,Безвидный, что подобен Солнцу Ночью.Дай мир летящим в прах костям,Ведь плющ желанья сплелся с ними прочно.Слеза вне слез близка Твоим слезам.И кто останкам грешника поможет, —Руинам, балкам и сухим камнямКогда-то плоти любящего, Боже?
«Когда о любви к тебе думал и думал…»
Когда о любви к тебе думал и думал,Я понял: любовь всего мира есть дудочка только,На ней же играет Сам Дух, через тень твою, трудно изречь,Слова подобрать и тот образ, что это опишет,Там ночь нависала весенняя, полная тайны,В тот миг я почувствовал – Небо Ночное сказало:«Мой Симеон, только Мой! Не дерзай познать это мыслью!»Я испугался величья глаголов нетленных,Боголюбовеявляющетонкотаинносиянных,Ревностнонепостижимосверхлюбовнопалящих,Исступленнокротчайших и сладкоуханных…
«Прекрасен серп луны над головою…»
Прекрасен серп луны над головою,Мы снова как-то встретились с тобою,Как лев пустынный зарычав во мгле,Ты сердце сына призывал к себе.А я, бежал, взволнованный от счастья,И я увидел: это ты отчасти…А ты расправил руки, как крылаДалекого бессмертного орла,И кистей воск согнув от жара неба,Ты воспорхнул туда, где смертный не был:И ты позвал меня к себе смиренно,И серп луны плыл к сердцу прикровенно,И севши, бедный, во ладью златую,Я плыл к тебе и все еще плыву я,Хоть прах мой ветры тайно разбросалиНа грудь отрогов, где мы отдыхали.
«Взмахни крылами, пророк, упорхни мотыльком……»
Взмахни крылами, пророк, упорхни мотыльком…Я услышу трепет крыл твоих, луна заплачет,Как перевернутая чаша неописуемой любви.Улыбнись, пророк, прости, что я подступил так близкоК твоей тайне. Крылья тонки, как лучей волоски, и…Неведение мое о тебе, называющее себя «любовью».Я зрел полет твой, тихий, как «слабость» ума…Ты покинул ум, пророк, чтобы научить меня,Что Божественная любовь иная, чемВсе мои отражения, кусочки янтаря в ладонях.Все раны сердца ты, возлетев, исцелил:Я видел, как летал мой отец,Стремясь к безвидной страсти высочайшей болезни.Болезнью зову цветонетленную Любовь,Которой меня учат твои опьяняющие движенья.