Черное воскресенье
Шрифт:
Тяжелая дверь открылась, задев передвижной свинцовый экран. В проем шагнули двое — рослый, плечистый полицейский впереди и охранник следом за ним.
Медсестра стояла лицом к освещенному экрану проектора, вглядываясь в увеличенное изображение грудной клетки. Полосы светотени, отбрасываемые на белый халат, пробежали по лицу девушки, когда она повернулась к вошедшим и увидела дуло направленного на нее «кольта».
— Вы что-то хотите, офицер? — спросила она и, сделав вид, что только теперь заметила пушку в руке полицейского, обеспокоенно вскинула брови. — Боже мой, что-нибудь
— Стойте где стоите, мэм!
Свободной рукой Салливэн нашарил на стене и повернул выключатель. Лабораторию залил яркий люминесцентный свет. Стали видны детали обстановки кабинета, терявшиеся в темноте. Полицейский быстро оглядел помещение.
— Что вы тут делаете?
— Изучаю снимок, как видите.
— Здесь есть кто-нибудь еще?
— Нет, сейчас нет. Одна сестра ушла несколько минут назад.
— Блондинка, примерно вашего роста?
— Кажется, да.
— Куда она ушла?
— Не имею представления. А в чем дело?
— Мы ее ищем.
Охранник заглянул в смежную комнату и вернулся, отрицательно качая головой. Полицейский пристально смотрел на Далию. Что-то в ее внешности настораживало, но он не мог определить, что именно. Следовало бы обыскать эту дамочку и отвести вниз к старшей сестре. Но сначала надо запереть весь этаж, а для этого придется связаться с напарником. Кроме того, ему всегда казалось, что от сиделок исходит некое сияние чистоты, и теперь было как-то не с руки сквернить своими не очень чистыми руками белоснежную униформу. Да еще не сесть бы в лужу с наручниками. Нацепишь их на девицу — после, не дай Бог, подначек не оберешься.
— Мэм, прошу вас пройти со мной, мы должны задать вам несколько вопросов. Это не отнимет много времени.
Далиа кивнула. Салливэн запихнул револьвер в кобуру, но не застегнул ее и, велев охраннику проверить все кабинеты по коридору, снял с пояса рацию.
— Шесть-пять, вызываю шесть-пять!
— Слышу тебя, Джон, — раздалось из коробки.
— Женщина в рентгеновской лаборатории утверждает, что нарушительница только что ушла отсюда.
— Тут все перекрыто. Думаешь, мне надо подняться? Я на площадке третьего этажа.
— Нет, я сам приведу ее на третий. Попроси старшую сестру не отходить далеко.
— Джон, она говорит, что в это время в рентгене никого не должно быть.
— Оставайтесь на месте, я приведу ее.
— Что она там плетет? — возмутилась Далиа. — Ну и память — как решето!
— Идемте.
Они направились к лифту. Салливэн шел сзади, глядя ей в спину и касаясь большим пальцем кобуры на поясе. Далиа зашла в кабину, потянулась к кнопкам. Двери закрылись.
— Третий? — спросила она.
— Я сам. — Салливэн поднял руку.
Рука Далии змеей скользнула к выключателю, и лифт погрузился в кромешную тьму. Зашаркали ноги, скрипнула кожа ремня или кобуры — одновременно со сдавленным стоном и ругательством, потом раздались глухие звуки ударов и отчаянные задыхающиеся хрипы. Над механической дверью, сменяя друг друга, мерцали на панели индикаторы этажей.
Напарник-полицейский озадаченно нажал на кнопку, подождал, пока лифт, проехавший мимо, поднимется снова.
Гул в шахте затих, и створки с рычанием разъехались
— Джон? О, Господи, Джон!
Скрюченный офицер Джон Салливэн сидел в углу кабины. Стенки не позволяли ему завалиться на бок. Глаза почти выкатились из орбит, по подбородку стекала пена, а из шеи, раскачиваясь, словно бандерилья, свисал шприц.
В это время Далиа уже бежала коридором второго этажа, и светильники, как в туннеле, мелькали у нее над головой. Миновав удивленного санитара, террористка свернула за угол и попала в бельевую, где, мгновенно сориентировавшись, сдернула с плечиков и натянула на себя бледно-зеленый хирургический халат. Надела, подоткнув, волосы, такую же шапочку, на шею повязала марлевую повязку, потом выскочила, сбежала вниз по лестнице и направилась в дальнее крыло первого этажа, где находился травмпункт. Здесь она прошла, внешне спокойная, мимо нового поста возбужденных полицейских, лишь мельком взглянувших на нее. Их было трое, и все напоминали охотничьих псов, только и ждущих команды «апорт!», чтобы броситься за подранком в камыши. Перед травмпунктом, под доносящиеся из-за двери вопли раненого в поножовщине, рядком сидели в очереди на обработку легких телесных повреждений пострадавшие в драках помельче и прохаживались чьи-то мрачные родственники.
Маленькая, средних лет, пуэрториканка с выступающим животом тихо всхлипывала на скамье, пряча лицо в ладонях. Далиа подошла и присела рядом, полуобняв ее за плечи.
— No tenga miedo [10] , — тихо произнесла она.
Пуэрториканка отняла руки и подняла глаза, показав отечное, Орехово-коричневое лицо. Золотой зуб сверкнул у нее во рту.
— А Хулио?
— С ним будет все в порядке. Пойдемте со мной. Погуляем пока неподалеку, вам не повредит вдохнуть свежего воздуха. Вы сразу почувствуете себя лучше.
10
Не бойтесь (исп.).
— Но...
— Тс-с, делайте, как я говорю.
Она помогла женщине подняться, и та покорно поплелась рядом, переваливаясь на стоптанных туфлях и продолжая шмыгать носом.
— Я говорила! Сколько раз я ему говорила...
— Успокойтесь, не переживайте, вам вредно волноваться, — утешала ее Далиа, поглаживая по спине.
Она повела ее к запасному выходу, у которого пасся грузный, потный легавый в синем мундире.
— Почему он не пришел сразу домой, ко мне? Вечно он влезет в какую-нибудь драку.
— Ну-ну, все образуется. Мы сейчас погуляем в розарии...
Пуэрториканка вздыхала и беззвучно шевелила губами. Полисмен стоял как вкопанный, загораживая проход.
— Офицер, — обратилась к нему Далиа, — этой даме срочно необходимо на воздух. Не могли бы вы выйти с ней и последить несколько минут, пока она придет в себя.
«Дама» безвольно стояла, опустив голову и, похоже было, перестала что-либо воспринимать. Переносная рация потрескивала на стуле в нескольких шагах от полицейского. Теперь в любой момент могут объявить тревогу. Мертвый легавый — дело нешуточное.