Черное время
Шрифт:
– Я доберусь своим ходом.
– Поехали! – сказал «турецкий офицер».
Сдвинувшаяся тесней толпа пленников покрылась сеточкой золотых молний и растаяла. Вслед раздался отчетливый треск «обратной ударной волны»: вместе с людьми исчез изрядный объем воздуха, оставив «яму» чистого вакуума.
Стражники-«киборги» попятились, ворочая головами в сложных зеркальных шлемах. Воля Лондона перестала контролировать их сознание, и они начали приходить в себя.
– Пока, ребята, – помахал им рукой Железовский, включая транслятор орилоунского метро.
Через
ГЛАВА 17
СТРАННЫЙ АТТРАКТОР
После встречи с Железовским Маттер запил. Жена, молча сносившая его капризы, попыталась бороться, прятала бутылки с вином и крепкими напитками, но Герхард легко находил их и напивался до бессознательного состояния, похожего на паралич. Из этого состояния его не смогли вывести ни жена, ни Ландсберг, ни медики, вызванные начальником отдела ИПФП. Лишь спустя трое суток Маттер очнулся – сам, без посторонней помощи, поискал очередную бутылку, не нашел и едва не задушил жену, рискнувшую ему возразить на требование: «Принеси водки!»
Гертруда заплакала, впервые в жизни, и это вдруг отрезвило разбушевавшегося интрасенса – тоже впервые в жизни.
– Прости… – прохрипел он, падая на кровать. – Я не хотел… дай опохмелиться… а то помру… обещаю больше не пить…
Гертруда вышла из комнаты и вскоре принесла бутылку текилы.
Маттер сделал несколько глотков, снова рухнул на кровать. Но долго не выдержал, бросился в туалетную комнату, где его вырвало. Жена терпеливо вымыла его, вытерла насухо, довела до кровати, дала огуречного рассола, который принес кто-то из сотрудников института. Герхард выпил целый литр и уснул. Проснулся через несколько часов, увидел сидящую рядом жену, некоторое время смотрел на нее, словно вспоминая, кто она и что здесь делает.
– Пить хочешь? – встрепенулась Гертруда.
Он кивнул. Взял протянутую кружку.
– Я свинья, да?
– Ты переутомился…
– Неправда! Я вел себя как свинья! Как ты все это терпишь?
Гертруда слабо улыбнулась.
– Я люблю тебя.
– Как странно… я забыл это слово… сколько лет мы живем вместе?
– Тридцать восемь.
– Черт побери! Не может быть!
– Может…
– Как же я тебе, наверное, надоел своими фокусами…
Гертруда промолчала.
Он криво улыбнулся.
– Конечно, надоел… а ты все равно терпишь. Удивительное существо – женщина… Прав был древний мудрец, утверждавший, что женщина любит не «за что», а «вопреки».
– Не всегда, – тихо возразила она. – Ты умный и доверчивый… но слабый. Тебя легко обмануть… и надо защищать.
– Меня? Защищать? – Он засмеялся и тут же умолк: закололо в боку. – Впрочем, ты права, меня надо защищать, но прежде всего от себя самого. Подскажи, как мне теперь жить после всего этого? Меня же считают предателем!
– А ты себя кем считаешь?
Он подумал, откинувшись на подушки, пожал плечами:
– Я не хотел такого финала… так получилось.
–
Маттер посмотрел на нее с удивлением.
– Ты тоже считаешь меня предателем?
– Нет, не считаю. Но ты никогда не думал о последствиях своих поступков. Никогда! Тебе было наплевать, что о тебе думают другие, для тебя всегда существовали только две абсолютные парадигмы: твоя работа и ты сам. Разве не так? Вот и случилось то, что случилось. Вообще удивительно, что ты только сейчас получил этот урок. Провал должен был произойти гораздо раньше, тогда и последствия были бы менее значимы. Но ты привык жить, не оглядываясь на ошибки, а меня никогда не слушал.
– Я работал как проклятый! – с обидой проговорил Герхард. – Я ученый.
– Прежде всего надо оставаться человеком. Я все ждала, когда же ты повзрослеешь, начнешь думать не только о себе, но так и не дождалась. Эксперимент слишком затянулся, его пора сворачивать. Попробуй жить один.
– Что?! – не поверил ушам ксенопсихолог. – Ты бросаешь меня?!
– Да, я решила уйти. Надо было сделать это еще тридцать пять лет назад, тогда и я была бы счастлива.
– Но мы прожили вместе тридцать… э-э, тридцать восемь лет! Разве нам было плохо?
– Тебе было хорошо. Ты делал все, что хотел. А я была твоей рабыней. Все, хватит! – В голосе Гертруды зазвучала непривычная твердость, женщина встала со стула у кровати. – В пакете твои любимые пирожки с вишней, в термосе травяной настой.
– Подожди! – Маттер приподнялся на локтях, все еще не веря в реальность происходящего. – Ты прямо вот так и уйдешь?
Она улыбнулась, грустно и участливо.
– А как надо уходить?
– Ну… собраться… посидеть…
– Спасибо, уже насиделась. А собраться… что у меня есть, чтобы долго собираться? Одно платье, две юбки, уник… Ты ведь за время нашего супружества подарил мне всего один перстень и сережки. Вот и все мое богатство. Прощай, Гера. Может быть, одному тебе будет свободней жить и работать.
Она пошла к двери, взяла сумку у порога, обернулась:
– Казимир заходил несколько раз, просил позвонить ему, когда ты придешь в себя. Позвони ему сам. Мне кажется, он изменился.
– Подожди!..
Дверь открылась и закрылась. Стало тихо. И пусто.
Маттер без сил опустился на подушки и заплакал. Второй раз за всю свою взрослую жизнь. Он вдруг окончательно понял, что отныне будет одинок. Жена ушла, а друзья остались в прошлом. Что ждет его в будущем, думать не хотелось.
Слабость взяла свое. Он уснул.
Проснулся от прикосновения к плечу, с трудом разлепил веки.
На него смотрел Казимир Ландсберг, осуждающе покачивая головой.
– Очухался, алкоголик?
– Я не алкоголик, – запротестовал Маттер. – От меня жена ушла…
– Правильно сделала! Я бы на ее месте бросил тебя ко всем чертям гораздо раньше. Вставай, нечего валяться без дела, пора заняться решением практических задач. Даниил выполнил свои обещания, дал тебе информацию, вот и отрабатывай.