Черное время
Шрифт:
Напротив соткался из воздуха зеркальный прямоугольник. На Мальгина взглянул он сам в наряде древнерусского витязя, только без шлема. Бледное лицо, горящие глаза… а разрез глаз не его – Даниила. Все-таки на тело «налипло» кое-что из характерных черт бывшего друга, пока Клим продирался сквозь «заросли» его чувств, мыслей и желаний.
Зал искривила тихая судорога.
Одна из колонн оплыла бесформенной глыбой, покрылась шубой фиолетовых искр, превратилась в живого маатанина, каких Клим немало повидал на своем веку. Над куполом псевдоголовы
– Зачем ты пришел, Вершитель?
– Я не Вершитель, – ответил Мальгин.
– Ты Вершитель.
– Пусть будет по-твоему.
– Что ты собираешься делать?
– Нейтрализовать «черное знание» моего друга.
– Не понимаю.
– Я хочу вылечить его, вы мешаете ему жить нормальной жизнью.
– Что такое нормальная жизнь?
– Долго объяснять. Да и не поймете вы ничего.
– Разве он болен?
– Он болен вами.
– Я всего лишь память…
– Ты вирус, мешающий ему думать и мыслить самостоятельно.
– Мышление – это высшая форма отражения объективной реальности, состоящая в целенаправленном, опосредствованном и обобщенном познании субъектом связей и отношений предметов и явлений…
– Остановись!
– …в создании новых идей, в прогнозировании событий и действий, – закончил черный человек.
– Отлично! – похвалил его Мальгин с иронией. – Ты неплохо освоил лексикон хозяина. Только дело в том, что в твоем присутствии он не нуждается. Ты мешаешь ему. Ты и твой клон. – Мальгин кивнул на колоннаду. – Вы хорошо устроились в этом пространстве, даже создали свой «замок», откуда управляете хозяином, когда он пытается быть самостоятельным. Но вы здесь лишние!
– Это решать не тебе.
– Теперь – мне! – Мальгин вытянул вперед ладонь. – Сегодня я хирург, а ты – злокачественная опухоль, которую надо срочно удалить!
– Подожди…
Рука Мальгина превратилась в поток радужных световых лучей, который вонзился в тело маатанина (на самом деле «скальпель» воли Клима отсекал, стирал файл чужой памяти в подсознании Шаламова) и разнес его на тающие черные брызги.
Внутренности замка потрясла вибрация. По стенам пробежала волна искривления.
С отчетливым мокрым всплеском на пол рухнула ближайшая колонна, расплылась лужей, из которой сформировался очередной черный человек – в форме носорога. Зашевелились и другие колонны, почуяв угрозу своему «вирусному» бытию.
Мальгин понял, что времени у него мало, заторопился. Двумя взмахами светового «меча» развалил бросившегося на него «носорога», затем «каракатицу» рядом. Остальные черные люди, преобразившись в разного рода существ, набросились на него со всех сторон, метнув ручьи черной субстанции, пытаясь обхватить врага, лишить свободы маневра, задавить, вклеить в черное месиво чужеродной информации.
Взмах «меча» – шипение, клокотание, свист, бурные фонтаны испарений, чьи-то почти неслышимые
Еще один удар – кипение, взрыв, клочья во все стороны…
На плечи, на руки, на шею упали черные щупальца, тело свело электрическим разрядом.
Мальгин закрутился волчком, отрубая щупальца, достал какого-то зверя, разбрызгал по залу.
Голова закружилась, сознание начало меркнуть.
Понимая, что пора выбираться из бездн души Даниила, Мальгин превратился в световое копье, пробил стену зала…
Бездонная пропасть! Мрак! Ни одного огонька! Куда теперь?!
Слабый стон коснулся слуха… Нет, не стон – мысленный зов. Так когда-то звала его дочь, совсем крохотная, еще не умеющая говорить…
– Дарья! – прошептал он, не слыша своего голоса. – Купава…
Звездочка просияла в невообразимой дали.
Туда!
Мальгин рванулся изо всех сил…
…и бездыханный вывалился в красно-коричневую пещеру с гладко-бугристыми стенами. Озарение сработало мгновенно: он очутился на борту крейсера мантоптеров, который в настоящий момент висел всего в ста сорока тысячах километров от Солнца, развернувшись носом к черной дыре эйнсофа. Словно собирался нырнуть в него.
Впрочем, понимание ситуации пришло чуть позже. Главным объектом, а также источником нервного напряжения был человекозверь напротив – Даниил Шаламов. Больше человек, чем зверь. Но все же бывшему спасателю не удалось сбросить с себя личину зверя. Хирургическая операция на психоматрице Шаламова не дала положительного результата. Он все еще чувствовал и мыслил как… может быть, и не как зверь, но – как маатанин. Или почти как маатанин, имеющий свою – патологически отрицающую человеческое – систему ценностей.
– Ты обманул меня! – прорычал он.
– Я пытался спасти тебя! – выдохнул Мальгин.
– От чего?
– Не от чего – от кого. От тебя самого. Жаль, что мне это не удалось.
– Ты сделал мне больно!
– Прости, не хотел. Иногда стоит пройти через боль, чтобы понять, поверить, простить и вернуться.
– Куда?
– К друзьям.
– Мои друзья там. – Шаламов отступил в сторону, и Мальгин увидел висящие в воздухе светящиеся прямоугольники картин. Это были развернутые хроники, хроносрезы. Или, как утверждал Герхард Маттер, открытые входы в черную дыру.
– Там ты перестанешь быть личностью.
– Разве это имеет значение?
– А что для тебя имеет значение?
Шаламов перестал плыть и корчиться, переходить из формы в форму. На короткое время он снова стал человеком. На лице его отразились сомнения, сожаление, тоска и горечь.
– Когда-то имело значение – любят меня или нет.
– Это исправимо.
– Поздно, друг мой, поздно! Я где-то потерял себя и наделал слишком много ошибок. Назад возврата нет.
По телу Даниила прошла волна перестройки, встопорщились и опали черные чешуи. Было видно, что он с трудом удерживает себя на грани безумия.