Черное время
Шрифт:
– А ты роди еще одного ребеночка, – посоветовала ей Забава. – Сыночка. Тебе это будет проще сделать, ты моложе меня.
На лицо Купавы легла тень раздумья.
– Не знаю… Клим никогда не заговаривал о втором ребенке… не то что твой Аристарх.
– Сама предложи. Уверена, Клим согласится, несмотря на всю свою занятость.
– Я не понимаю, чем он занимается. Но дома он все равно появляется редко.
– Твой муж спасает цивилизацию, и это не просто красивые и высокопарные слова. Он знает, что надлежит сделать, чтобы
– Вот видишь… ему некогда…
– Ничего я не вижу, – рассердилась Забава. – Ты просто куксишься от безделья, перестала вон даже свои гобелены ткать, отсюда и все твои сомнения и страхи. Поставь его перед фактом, в конце концов, никуда он не денется! Тем более – любит тебя. Между прочим, Аристарх сильно изменился после рождения Радомирчика, стал чаще появляться, с удовольствием возится с ним, а лицо у него при этом такое… – Женщина покачала головой, зажмурилась: – Ты бы видела!
– Да, дети изменяют родителей, – задумчиво согласилась Купава. – Может быть, ты права.
– Еще бы, конечно, права.
Из висящей в метре над землей антиграв-колыбели послышался возглас, чмоканье, уханье, чаша колыбели заходила ходуном.
Женщины переглянулись, подскочили к люльке.
Радомир сучил ножками и радостно взирал на мать и ее подругу, засовывая в рот мягкую, размером с его кулачок, пушистую, золотистого цвета игрушку. Вернее, деталь игрушки, которую принесла Купава. Каким-то образом ему удалось разъять Кузьму-негумана на составные части, которые теперь ползали по колыбели, как живые, щекоча малыша.
– Подавится! – встревожилась Забава, отнимая игрушку, не то лапу, не то хвост, не то часть туловища Кузьмы-негумана.
Радомир тотчас же схватил другую «деталь», весело заагукал, сунул в рот.
– Не бойся, – улыбнулась Купава. – Клим говорил, что это заговоренная копия какого-то существа, с которым он встречался, нечто вроде оберега.
– Но она… шевелится…
– Эти пушистики сами соединяются в одно целое, если их разъединить. Удивляюсь, как Радику удалось это сделать. Я, например, не смогла, а Клим секретом не поделился, хотя демонстрировал не раз. Видишь, ему нравится.
Малыш перестал совать в рот мягкую колбаску, начал разглядывать ползущие навстречу друг другу и складывающиеся в одну фигурку части игрушки. Потом снова заулыбался беззубым ртом, стукнул кулачком по почти готовой фигурке, отчетливо произнес «п-па!», и фигурка распалась на кучу шевелящихся «зверьков». Чем-то они действительно напоминали слепых крохотных котят, тыкающихся друг в друга в поисках матери.
Радомир весело завопил.
Забава округлила глаза, прижала к груди ладонь.
– Господи! Он так громко никогда не кричал!
– Я же говорю, ему нравится, – засмеялась Купава. – Пусть играет, не будем мешать.
Какая-то холодная тень накрыла коттедж и беседку, словно облако на мгновение закрыло солнце.
Забава
– Спутник! – прошептала она.
– Что? – не поняла Купава.
– Взорвался спутник…
– Какой спутник?!
– Над территорией базы подвешен спутник наблюдения и контроля за пространством. Он взорвался!
– Не может быть! Как это он может взорваться ни с того ни с сего?
– Это нападение! Надо срочно… – Забава не договорила.
С неба на долину, где располагалась база, свалился диковинный аппарат, напоминающий шипастого дракона со сложенными крыльями, и метнул в пирамиду метро яркую зелено-фиолетовую молнию.
Оглушительный свист накрыл территорию поселка переселенцев, раздался шипящий скрежет, удар, взрыв! Сверкающая пирамида метро взлетела фонтаном в воздух, разваливаясь на огненные лоскутья. Ударная волна повалила ближайшие к метро строения, сбила с ног пешеходов, докатилась, ослабленная, до коттеджа Забавы, отбросила к стене коттеджа колыбельку с малышом.
Женщины вскочили, глядя на распухающий на глазах столб рыжего вихрящегося дыма над центром поселка.
«Дракон» же в это время сделал круг над базой и метнул еще один ручей электрического огня, вонзившийся в здание-парус охранного обеспечения периметра. Парус тоже взлетел в воздух, рассыпаясь на горящие и дымящиеся обломки и струи.
Откуда-то из-за лесной террасы вынеслись три флайта – дежурная смена охраны, помчались к неспешно разворачивающейся громаде чужого корабля. Сверкнули тонкие лучики света: охрана базы открыла огонь по жуткому пришельцу, отчаянно пытаясь отвлечь его от поселка. На сложном, шипасто-шишковидном теле чужака расцвели огненные цветы взрывов. «Дракон», получив с десяток попаданий, проделавших достаточно большие дыры в корпусе, оделся в сеточку алых молний, отразившую очередной залп охранников; они стреляли из малых аннигиляторов, и сгустки антипротонов теперь рикошетировали и рассыпались на огненные пунктиры.
«Дракон», способный раздавить корпусом весь поселок, поднялся повыше, выстрелил. Полыхнула очередная молния, находя один из аппаратов, разнесла его на огненные брызги.
Вскрикнула Купава.
Только теперь Забава очнулась, схватила на руки зашедшегося в плаче сына, бросилась в дом.
– Прячься, Пава! У нас есть подвал!
Купава побежала было за ней, но остановилась, услышав чей-то голос:
– Пава!
Лишь позже она сообразила, что то был не голос: она впервые в жизни услышала ментальный призыв мужа!