Черное зеркало, белый алтарь
Шрифт:
– Шлейн.
– Вот, и тэра Шлейна с собой возьмите. Пожалуетесь на недостаточное снабжение, посмотрите бухгалтерские ведомости, там должно быть четко прописано, что и когда заказывали, опять же, акты выдачи, списания…
Тэр посмотрел на меня как на врага народа.
Ну еще бы, я ж ему ревизию пообещала. На всем складе, а то и чего повеселее. Смотря что ректор придумает.
– Сейчас поищу… может, хоть что-то найду…
И удалился в глубины склада.
Я посмотрела на Аделаса:
– Тэр, что именно может получить курсант вашей академии?
– Кур…
– А у вас кто?
– Студенты. Ученики…
– Так что может получить студент вашей академии?
Спустя полчаса легкого шантажа и торга я стала обладательницей двух комплектов формы – обычная и еще раз обычная. Ее же стирать надо, она белая. Один комплект парадный, на выход, с золотым галуном, с какими-то шевронами… потом рассмотрю, что на них нарисовано. Два зимних комплекта, утепленных.
Больше всего это походило на блузку и юбку. Плюс накидка, типа удлиненного воротника. В крайнем случае можно надеть только накидку и скрепить брошью с эмблемой факультета. Конечно, к этому придираются, но мало ли что?
Спортивная форма. Лосины, выданные не без злорадства, и толстовка, чуточку непривычного кроя.
Носки. Платки. Тапочки (белые!!!), ботинки и сапожки. Все из натуральной кожи, прелесть, а не обувь.
Шарф и плащ. И даже сумка.
И надо было видеть, с каким выражением лица мне все это выдавалось.
Разорили хомяка! Обездолили…
Я даже подумала, не дать ли ему взятку? У меня в глубине сумки лежал «стаканчик». Знаете, есть такие, в них дешевая водка продается. На всякий случай, на два глотка. Или рану продезинфицировать.
Потом решила, что перебьется. Не люблю тех, кто вымазживает взятки. Сделал бы все сразу и качественно – отблагодарила бы. А вот так, из-под палки – фу! И еще раз фу!
К ректору!
Аделас едва не согнулся под тяжестью еще одной сумки, но мне взять в руки ничего не позволил. До общежития он меня проводил честь по чести, даже мою старую сумку нес, хотя сумкой это можно назвать только из вежливости. Скорее уж – чемоданом в миниатюре. И вес больше пяти килограммов.
Как шутит моя подруга, дамская сумка – аналог Бермудского треугольника. Попасть туда может что угодно. Но что и когда оттуда выпадет? И в каком состоянии?
Ладно, лишь бы очередной американский авианосец не нашелся, а то опять во всем русские будут виноваты.
Общага мне понравилась.
Белые стены, светлые чистые окна, видно, что моют здесь ежедневно. На полу – ковер. Дорожка, конечно, но где те дорожки в нашей общаге?
У нас засаленные перила лестницы, тараканы на общей кухне (магические, ничем не выведешь), старая мебель, которую гробило не одно поколение студентов.
Здесь – все светленькое, чистенькое, аккуратное, может, это все построили год назад?
– Тэр Лоринский?
– Наташенька, для вас просто Аделас, сделайте милость.
– Тэр Аделас, скажите,
– Да уж лет шестьсот, Наташенька.
– А ремонт давно делался?
– Вам здесь не нравится? Я поговорю с дядей… действительно, ремонта здесь уже лет двадцать не было. Кошмар!
Двадцать лет – и ничего не скрипит? Не разваливается? Не течет?
У меня слов нет. Вот это точно самая крутая магия мира. А вот и моя комната. И соседка…
Эх, Татка, втравила ты меня в историю! Знала бы – сидела бы дома в тапочках и картошку фри жевала. А в этом мире даже «Макдоналдсов» нет. Отсталые люди…
Дверь комнаты выглядела так, что в нее даже стучать было страшно. По антиквариату грязными лапами барабанить!
Дубовая, с роскошной фурнитурой…
В России такое стоит в особняках олигархов. Наверное. А здесь – в общаге! И ведь не одна такая дверь, они здесь все такие, по коридору, сколько я вижу.
Тэр Аделас коснулся дверной ручки. Отполированной, натертой до нестерпимого блеска.
Дон-н!.. – в комнате прозвенел колокольчик.
Ждать пришлось недолго, примерно через пару минут дверь комнаты распахнулась и на пороге возникла девушка.
Я позавидовала. Тихо, но отчаянно.
Вот бывает же, создает планета такое совершенство? Такие девушки встречаются на обложках журналов, но там это дело рук фотографов и пластических хирургов. А здесь все вживую.
Фигура – модели плачут в сторонке. Классическая – узенькая, на зависть Людмиле Гурченко, – талия, высокая грудь и широкие бедра. Волосы золотистые, волной, до пояса, завиваются крупными кольцами. Глаза громадные, карие, бархатистые, черты лица – просто идеал. Выпусти такую на улицы, мужчины передерутся.
А тут стоит это совершенство, глазами на нас хлопает. И брови черные, и ресницы. И кажется, без краски. Как такое бывает?
Слов нет, одни эмоции…
– Тэр Лоринский?
– Таэра Далион, это ваша новая соседка. Таэра Лискина. Прошу вас отнестись к ней дружелюбно и помочь по мере сил. А если нужна будет моя помощь, я буду только рад. Наташенька, располагайтесь, завтра мы с вами купим все необходимое. Сегодня уже поздно.
Аделас расцеловал дамам ручки (первый раз в моей жизни), посмотрел со значением (почему-то на меня) и откланялся. Тоже в буквальном смысле, ушел с поклоном.
Я только головой покачала:
– С ума сойти…
– Адди тебе понравился? Да ты заходи, не стой на пороге! Я так рада, что у меня теперь есть соседка, я думала, кого ко мне подселят…
– Я… это…
Наверное, выглядела я при этом как идиотка. Ну и ладно. Бывает.
– Меня Далия зовут. А тебя?
– Наташа.
– Вот и познакомились. Пойдем, я тебе покажу нашу комнату!
Далия поняла, что адекватного ответа от меня не будет, цапнула за руку и потащила внутрь, продолжая при этом болтать.