Черноглазая блондинка
Шрифт:
Я пошёл на кухню и смешал себе «олд фэшн» [67] с бренди и ломтиком лайма. Это потребовало определённых усилий, но они были полезны для меня и помогли сосредоточиться. Я устроился на стуле с прямой спинкой в уголке для завтрака — да, в этом чёртовом доме был уголок для завтрака, — и потягивая напиток, выкурил пару сигарет. Боль в скуле боролась за лидерство с болью в затылке; я был не в том состоянии, чтобы их рассудить, и, похоже, у меня был смертельный жар.
67
Old fashioned —
Я снял трубку настенного телефона и набрал номер Центрального отдела по расследованию убийств. Стойкий Джо сидел за своим столом. Я рассказал ему о том, что произошло в доме на Нэйпир-стрит. Он был настроен скептически.
— Ты хочешь сказать, что два мекса появились из ниоткуда и похитили эту девку? Ты это хочешь сказать?
— Да, Джо, именно это я тебе и говорю.
— И зачем они её забрали?
— Я не знаю.
Некоторое время он молчал. Я слышал, как он закурил сигарету, как выпустил первую струю дыма.
— Опять этот Питерсон, — сказал он с отвращением. — Господи Иисусе, Фил, а я-то думал, мы уже внесли ясность в это дело?
— Я тоже, Джо, я тоже.
— Тогда что ты делал в его доме?
Я потратил секунду на поиски ответа — подходящего на все случаи старинного ответа.
— Мой клиент хотел забрать несколько писем. — Я остановился. Эта ложь могла навлечь на меня ещё большие неприятности.
— Ты их нашёл?
— Нет.
Я сделал большой глоток напитка. Сахар в нём придаст мне энергии, в то время как бренди помешает мне перенапрячься.
— А как получилось, что сестра Питерсона теперь замешана в этом деле? — спросил Джо.
— Я не знаю. Она приехала в дом сразу после меня.
— Ты знал её раньше?
— Нет, не знал.
Джо некоторое время размышлял над этим.
— Ты очень многого недоговариваешь, Фил, верно?
— Я рассказал тебе всё, что знаю, — сказал я, и мы оба поняли, что это очередная ложь. — Дело в том, Джо, что эта история с сестрой Питерсона не имеет никакого отношения к моему делу. Это совсем другое дело, я уверен.
— Как ты можешь быть в этом уверен?
— Просто уверен. Мексиканцы бывали у Питерсона и раньше — их видели, когда они рыскали вокруг дома, заглядывали в окна и всё такое. Думаю, Питерсон должен им денег. У них был вид людей, которым должны, и должны по-крупному.
Снова молчание.
— Эта девка Питерсон, она дала тебе какую-нибудь подсказку, почему мексы разыскивали её брата?
— У нас не было времени. Она готовила нам выпивку, когда они со злобным видом вошли через заднюю дверь, размахивая пистолетами.
— О-о-о, — проворковал Джо, — значит, вы подружились, хотя это и была ваша первая встреча? Звучит очень мило.
— Меня ударили, Джо, сначала стволом пистолета по лицу, потом дубинкой или чем-то ещё по затылку. Мои глаза всё ещё вращаются в глазницах. Эти ребята настоящие.
— Ладно, ладно, я понял. Но послушай, Фил,
— Он мне не совсем приятель, Джо.
— Мне кажется, тебе понадобится любой приятель, пусть даже и не совсем.
— Я бы предпочёл, чтобы ты позвонил ему, — сказал я. — Я был бы тебе очень признателен. Я не в лучшей форме, но даже когда я в лучшей форме Берни склонен стукнуть меня по носу — или я его, в зависимости от погоды и времени суток.
Джо вздохнул в трубку. Звук был такой, словно мимо моего уха пронёсся товарный поезд.
— Ладно, Фил. Я позвоню ему. Но тебе лучше рассказать всё начистоту, когда он постучит в твою дверь. Берни Олс — не Джо Грин.
Ты прав, Джо, хотелось мне сказать, ты определённо прав. Но всё, что я сказал, было:
— Спасибо. Я твой должник.
— Ты должен мне больше, сукин сын, — сказал он, смеясь и кашляя одновременно. Затем он повесил трубку. Я закурил ещё одну сигарету. Второй раз за день меня назвали сукиным сыном. По-испански это прозвучало не менее оскорбительно.
Я лежал поверх покрывала на кровати, то погружаясь в сон, то покидая его, когда Берни добрался до моей входной двери. Мне было так же трудно поднять голову, как несколько часов назад на кухне у Нико Питерсона, хотя колокола, которые звенели у меня в голове, уже не производили такого ужасного шума, как раньше. На самом деле, я перепутал с ними звук дверного звонка, когда Берни нажал на него в первый раз. Он почти сразу же позвонил снова и не снимал пальца с кнопки, пока не увидел, что в гостиной зажёгся свет.
— Что за чертовщина, Марлоу? — требовательно спросил он, протискиваясь мимо меня в дверной проем.
— Да, и тебе добрый вечер, Берни.
Он повернул свое большое багровое лицо и уставился на меня.
— Все та же умная губа, а, Марлоу?
— Я стараюсь держать рот на замке. Но ты же знаешь эти губы.
Его лицо стало ещё темнее. Я подумал, что с ним может случиться удар.
— Тебе это кажется смешным? — спросил он зловеще тихим голосом.
— Успокойся, Берни, — сказал я, осторожно положив руку на затылок. Опухоль не уменьшилась, но варёное яйцо немного остыло. — Садись, выпей.
— Что с твоим лицом?
— Он встретилось со стволом пистолета. Но, по крайней мере, в тот момент из пистолета не стреляли.
— Это будет немалый такой синяк.
Меня всегда восхищал размер головы Берни. Джо Грин, возможно, и был обладал приличной кубатурой, но с этим парнем она не имела ничего общего. Верхняя её часть, от глаз и выше, впечатляла. Вы знаете, что такое английский хлеб, который называют домашним? Поставьте две буханки, одну на другую. Это даст представление об очертаниях башки Берни. Плюс, она выглядела так, словно хлеб сделали не из теста, а из слегка поджаренной говядины, которой молотком придали хоть какую-то форму.