Чернокнижник
Шрифт:
Представились друг другу, пожали руки. Потные ладошки у нумизмата оказались — еще один признак недавних треволнений. Мне предложили сесть в удобное кресло за небольшим столиком.
Для начала, как водится, испили кофейку. Реципиент кофе не любил, предпочитал всем горячим напиткам иван-чай. Мне же он понравился, душистый терпкий горьковатый бодрящий. Интересно, как до этого я мог пройти мимо подобной благодати? В ближайшее время нужно будет опробовать некоторые другие продукты питания, к которым настоящий Смирнов относился с небрежением или вынужденной опаской — старикам ведь очень многое запрещено к употреблению. Теперь все ограничительные запреты сняты, а значит, ешь ананасы, рябчиков жуй.
Тянуть вола за хвост, ну или кота за фаберже, как любил говаривать младший внук Смирнова, не стал, высыпал на стол содержимое жестяной банки из-под леденцов перед встрепенувшимся нумизматом. Федор Кузьмич тут же вооружился ювелирной лупой и больше часа внимательно рассматривал каждую монету. Время от времени он с завидной для его комплекции скоростью срывался к одному из книжных шкафов, доставал оттуда очередной справочник, листал его и делал какие-то выписки. Помимо книг, он азартно водил пальцами по лежащему на столе планшету. Что там выискал, мне неведомо. Наконец, выдал свое вердикт по каждой монетке. Разумеется, предложенная ушлым дельцом цена в полмиллиона рублей с копейками за все про все меня категорически не устроила. Посему я высказал свои сомнения насчет объективности его оценки. На что тот ответил с показной обидой в голосе, дескать как это так, какой-то заезжий дилетант смеет оспаривать его компетентное мнение:
— Меня удивляет и радует ваша осведомленность, Трофим Афанасьевич, но уверяю вас, эти монеты не стоят более того, что я имею вам предложить. У нас отнюдь не Европа, дорогой вы мой, а при существующей ныне политической ситуации дальнейшая реализация приобретенных у вас экземпляров станет для нашей фирмы крайне затруднительной процедурой с непредсказуемым результатом. — Ага, результат у него, видите ли, непредсказуем и политическая ситуация херовенькая, — эвон как зенки заблистали и пальчики затряслись, когда древнеримский ауреус Антониана Августа оказался под объективом его наглазного увеличителя. Только стоимость одной этой монетки от пятидесяти тысяч долларов — а это в пять раз более той цены, что он «имеет мне предложить». Вот же гондон штопанный!
— Хорошо, я вас услышал. — после этих слов я принялся демонстративно-неспешно складывать золотые кругляши обратно в банку. — Прошу прощения за отнятое у вас время, но сумма, озвученная вами, меня категорически не устраивает.
Я не успел убрать и половину монет, как на мою руку легла потная ладошка Сафранчука.
— Ну что же вы так поспешно покидаете меня, уважаемый Трофим Афанасьевич. Позвольте еще раз взглянуть на ваши находки, вполне возможно, я что-то и напутал. — Ну да, напутал он. Сколько раз и в той, и в этой жизни я наблюдал за тем, как продавцы какого-нибудь товара «что-то путают» и всякий раз почему-то не в пользу покупателя. Хмырь он и есть хмырь, хотел надуть старикашку. Ан, не на того нарвался. Так грубо и бесцеремонно обманывать я себя не позволю и вообще мне уже надоел весь этот спектакль с беготней за очередным справочником и копаниями в сети. Этот прохиндей еще вчера знал кому и за сколько он продаст каждую монетку после того, как разведет лоха на бабки.
— Пять. Моя цена пять миллионов и ни копейки меньше, — озвучил я свои требования. — Не согласны, я забираю товар и ухожу к более сговорчивому… хе… нумизмату.
— Да вы что! Пять миллионов за этот мусор вам никто не даст!
— Дадут, не переживайте. — Тут я откровенно начал блефовать и, скажу вам, делал это уверенно и весьма убедительно: — Вчера после нашего с вами разговора я решил подстраховаться и позвонил одному из ваших московских коллег. Он сам назвал сумму в пять миллионов, как минимальную, более точная цифра может быть обозначена при нашей личной встрече, но она будет только
Круглая физиономия моего визави от негодования стала синюшной. Четко выстроенная схема облапошивания клиента рассыпалась самым позорным образом. Предполагаемая и уже приложенная куда нужно выгода ускользает из его шаловливых ручонок будто скользкий рыбий хвост при попытке поймать добычу в мутной воде.
— Ну хотя бы четыре с половиной! — возопил Сафранчук.
— Я же сказал пять, значит, пять, — и продолжил укладывать монеты обратно в банку.
— Хорошо, я заплачу вам пять миллионов! Но вы меня режете самым безжалостным образом.
— Уважаемый, Федор Кузьмич, — я посмотрел на него укоризненно-иронично, — вот только не нужно этих песен про голодных деток, коих семеро по лавкам в нетопленной горнице. Мы оба с вами взрослые люди и в жизни многое понимаем. Мой клад принесет вам как минимум десять, а то и все пятнадцать миллионов чистой прибыли. Поэтому давайте успокоимся и доведем сделку до логического завершения.
— Вам деньги как, налом или на ваш банковский счет? — уже по-деловому заговорил покупатель.
Насчет оплаты я уже все хорошенько продумал. Никаких банковских переводов, ибо засветиться перед фискальными службами уж очень не хочется. А нал, он и в Африке нал, сложил под матрас и доставай сколько нужно. Насчет матраса я, разумеется, утрирую — есть другие места, где можно надежно припрятать денежные средства.
Через четверть часа передо мной на столе лежало десять стандартных банковских упаковок с банкнотами пятитысячного номинала. Пересчитывать и просвечивать каждую бумажку ультрафиолетовой лампой необходимости не было. Для установления подлинности денег я применил специальное заклинание. Все бумажки оказались настоящими и количество их соответствовало нашим устным договоренностям. Пачки небрежно кинул в черный пластиковый пакет, чтобы в глаза не бросались встречным. Расстались, пожав друг другу руки, без каких-либо документальных обязательств.
При расставании мне совершенно не понравился настрой покупателя. Что-то уж очень быстро он успокоился и был чересчур приветлив, прям варенье на меду с патокой:
— Трофим Афанасьевич, если еще что-нибудь найдете, непременно обращайтесь. — Похоже, сомневается, что я принес весь клад. В общем-то правильно делает. Кто же потащит все к незнакомому человеку? С другой стороны, принеси я ему больше, изошел бы на говно — эти пять лямов будто от сердца оторвал. А случись заплатить больше раз эдак в десять. Опасаюсь, в этом случае серьезный удар мужика хватил бы. Шутки шутками, но вырученных от продажи монет пяти миллионов пока вполне достаточно для воплощения в жизнь моих текущих планов и далее торговать ими пока не собираюсь.
А еще багровые всполохи в ауре хозяина кабинета, что-то мне не очень нравятся. Придется подстраховаться на всякий случай, его дорогущий Айфон лежит на столе перед кучей монет. «Подключиться» к гаджету много времени не заняло, помимо перехвата звонков исходящих и приходящих мое заклинание работало как радио-микрофон, то есть позволяло прослушивать что творится в кабинете. Заморачиваться с передачей изображения не стал, ибо любоваться особо тут не на что, если только в порыве радости не разложит свою симпатичную жемчужноволосую сотрудницу прямо на столе. Чур, чур меня, что-то мысли опять не в ту степь потекли.