Черноморский Клондайк
Шрифт:
Гермиона покосилась на мужчин. Архелай пожал плечами и перешел к другому ложу, на котором, подогнув под себя ноги, сидела тонкая, как статуэтка Изиды, девушка с каштановыми, собранными при помощи серебряного обруча волосами.
– Ификлея, – надменно улыбнулась хозяйка заведения, – поприветствуй гостей.
Девушка легко поднялась, простерла руки вверх, переплела их, раскинула, покрутила запястьями, грациозно присела, опустив при этом ресницы.
Архелай распахнул надетую на нее тунику. Под дымчатой тканью бледным золотом светилась юная плоть.
– Беру
Девушка старательно улыбнулась, демонстрируя ровные зубы.
– Это самая дорогая гетера, – одобрительно кивнула Гермиона.
– Договоримся, – буркнул Архелай.
Антипатр выбрал светловолосую меотку Гелиодору, Эвстах – пышногрудую тяжеловатую сарматку Архедику. Каждую пару провожала лично Гермиона.
В этот вечер она получила щедрую плату за услуги.
Оказавшись в тесной комнате, на потолке которой дрожало охристое пятно от светильника, а в углу, на низкой подставке стояла черная гидрия с изображенной на ней сценой омовения у источника, Архелай сбросил с себя накидку. В ее полы завернул он снятые с пояса кошелек и кинжал.
На столике возле ложа он нашел лекиф и глиняный кувшин с вином. Поднял его и сделал несколько жадных глотков. Поморщился. Девушка, нагая и покорная, лежала на зеленом покрывале. Меж ее торчащих грудей мерцали голубые бусы из халцедона. Матово-голубое свечение камня оттеняло светлую желтизну гладкой кожи. Архелай скинул хитон и припал к чуть подрагивающему девичьему телу.
Хрупкая и беззащитная на вид, Ификлея выказала себя в любовных забавах страстной и неукротимой вакханкой. С неутихающей похотью тигрицы отдавалась она Архелаю. Без устали дарила она ему плотоядную дрожь и сок своего тела. Из соседних комнат, из-за тонких перегородок и занавесок доносились до них сладострастные вопли. Антипатр жалобно стонал, Эвстах ревел как бык.
Почувствовав жажду, Архелай поднялся на ложе.
– Дай мне воды, – приказал он Ификлее.
Пить гадкое вино он не хотел. Девушка налила из гидрии воду в керамическую чашу и протянула воину. Осушив две чаши подряд, Архелай откинулся на подушки. Ификлея смочила губы в кислом вине и горячей тенью скользнула на постель. Архелай жадно обнял ее.
Угловая комната, которую предоставила Иннокентию Галина, ему понравилась.
Хотя он и не был привередливым, привыкнув в походах довольствоваться самым малым, но кто же откажется от комфорта?
Комната была маленькой, квадратной и от этого выглядела больше своих настоящих размеров. Высокие потолки придавали ей еще больший объем.
Два прямоугольных окна, выходивших на север и северо-запад, давали много света, но не позволяли горячему южному солнцу слишком сильно ее нагревать, и поэтому ночью там было прохладно.
Вообще-то он сперва решил, что будет спать с Галиной, но она, то ли не захотев нервировать брата, который за ужином косо поглядывал на Иннокентия, то ли еще по какой причине предложила ему спать отдельно.
Собственно, на большее он и не рассчитывал, хотя и надеялся.
– Это моя спальня, – сообщила она ему, собрав с тахты простыни и постелив новые.
– А ты разве со мной не останешься? – Он попытался обнять ее за талию, но она выскользнула из его объятий.
– Перебьешься, – коротко ответила Галина, выходя из спальни.
Иннокентий никогда не страдал от бессонницы, засыпая одинаково и в своей питерской комнатке, и в палатке посреди поля, но в этот вечер, только опустив голову на подушку, он просто провалился в черную бездну.
Видимо, сказалась дневная нервотрепка. Зато утром он поднялся с первыми лучами солнца. Он не совсем понимал, что его разбудило. Казалось, в доме стояла полная тишина, но в то же время тонкий слух Иннокентия улавливал какие-то шуршащие звуки. А может, это ему только померещилось или приснилось? Снаружи вовсю горланили птицы, легкий ветерок нес с моря прохладный соленый воздух, который залетал в открытые окна, загороженные лишь деревянными жалюзи.
Увидев на подоконнике какую-то тоненькую брошюрку, он машинально взял ее и раскрыл на середине. Ему было интересно, что читает Галина.
«…МИТРИДАТ ШЕСТОЙ ЭВПАТОР (132-63 гг. до н. э.), царь Понта в Малой Азии и ярый противник римской экспансии на Ближнем Востоке.
Около 115 лет до н. э. Митридату удалось свергнуть свою мать Лаодику, которая в 121-120 гг. до н. э. убила его отца Митридата Пятого Эвергета и захватила власть. После подавления войсками Митридата восстания боспорских скифов (107 г. до н. э.) царь Перисад V передал ему власть в Боспорском государстве. В зависимости от Митридата оказались почти все греческие города на Черном море. Он покорил также Малую Армению и Колхиду. Благодаря дружеским отношениям с племенами варваров…»
Он перелистнул еще несколько страниц.
«…При последнем царе Спартокидов Перисаде Пятом напор скифов на европейскую часть Боспора был так силен, что, не будучи в силах оказать скифам сопротивление, боспорская правящая верхушка во главе с Перисадом решила обратиться за помощью к могущественному понтийскому царю Митридату Шестому, прозванному Эвпатором (т. е. "знатным" или "благородным"). Он владел землями к югу от Черного моря.
Митридат послал в Крым военную экспедицию во главе с полководцем Диофантом, который одержал там победу над скифами и, приехав на Боспор, начал переговоры с Перисадом Пятым о передаче им власти Митридату…»
Все это было Иннокентию известно. Он знал, как во времена своего могущества был силен Митридат. Закрыв книжку, он положил ее обратно на подоконник.
Сунув руку под подушку, достал мешочек с монетами и перстнем и высыпал все на ладонь. Сегодня ему нужно попытаться продать хотя бы одну монетку.
Не самую дорогую. Пожалуй, вот эту и эту, он отобрал две монеты, которые отнес к началу первого тысячелетия. Примерил перстень, который оказался ему впору, и оставил его на руке. Две монеты второго века до нашей эры снова спрятал в мешок.