Черному коту повезет

Пластмассовый мир победил. Корпорации — новые боги.

У каждого пантеона есть верховный бог. У каждого бога есть свой храм.

Я был тем безумцем, что посмел выступить против них. Для простых людей я стал героем, борцом за свободу, мессией. Для других же преступником, безжалостным убийцей и террористом.

Однако я мог себе это позволить. Ведь я был достаточно сильным техномагом, чтобы противостоять взводу обученных бойцов в одиночку.

Десять лет нескончаемой борьбы против корпораций. Десять лет я шёл по пути мести и наконец

оказался близок к её свершению. Нужно уничтожить главный храм — цитадель Инуяси и тогда… тогда возможно на горизонте появится надежда. И плевать сколько корпоративных крыс погибнет на этом пути. Они сами выбрали сторону.

Моя цель — Император. Император Такеши Инуяси, прародитель самой гнилой и властной корпорации всего Эндерала. Корпорации, поработившей жизни и души жителей Геона.

Я тоже когда-то был рабом корпорации. И знаю, о чём говорю.

Сегодня мы должны были уничтожить обитель зла, но всё пошло не по плану…

Нас осталось трое, а когда-то было под сотню. Нас ждало самоубийственное задание. Такеши Инуяси и его личный телохранитель — Бао Грейв. Эти ублюдки должны были заплатить за всё, что сотворили с городом и моей семьей.

Первым из нас убили Кая. Я увидел лишь слепящий блеск розового свечения клинка. И тело друга разделенное надвое.

Следом пришла боль, на сей раз ко мне. Сильный толчок в грудь, это была пуля.

Пуля предателя.

Рядом со мной оказался пушистый кот и вдалеке прозвучал голос Императора Инуяси. Они были последним, что я видел и слышал. Остаток жизни я лежал в луже собственной крови, и видел желтые огни кошачьих глаз, пока моё сознание медленно угасало.

Я почувствовал, как все чакры жизни погасли. А потом в глазах окончательно потемнело.

Что ж… Умирать — это больно.

Всё же боль — это личное. О ней нельзя толком рассказать, её нельзя разделить, как чертов кусок пиццы с пепперони и угостить друга. Ты, конечно, можешь поделиться моральными тяготами, но это всё равно, что описать вкус колбасок с соусом барбекю. Чушь какая-то!

Быть мёртвым — ощущение не из приятных. Будто кто-то выдернул кабель из телевизора, и на экране осталась лишь черно-белая рябь с надписью «НЕТ СИГНАЛА».

Скоро я выясню, что происходит с человеком после кончины. Либо я застрял здесь на целую вечность, чтобы смотреть на помехи.

Как вдруг меня что-то сцапало. То ли ураган, то ли накрыло волной и стремительно понесло по течению. Унесло в неизвестное направление, навстречу тусклому свету столетней лампочки, которая вот-вот должна перегореть.

Затем я провалился. Падать пришлось долго, но затем… я сумел сделать вдох.

Неведомая сила вернула меня с того света?

Я услышал незнакомые голоса.

— При температуре в тысячу восемьсот градусов тело становится сухим, как старый херес. Но иногда этого мало. Череп с ребрами могут уцелеть… — вздохнул человек с сиплым голосом, — и без понятия, что с ними делать. Не в Мойку же скидывать!?

— Беляш, ты это к чему? — ответил ему второй, — этого я бы назвал визгливым, как свинья на убое.

— К тому, что от тела нужно избавиться, думаю в крематорий его скинуть. У меня там, если чё всё подмазано, не ссы. С костями

чё-нить да придумаем. Коллекционерам толкнем, не знаю. Есть же всякие там, эти, помешанные некроманты. Используют кости как эти…ну, релегегенты, во!

— Ты имел в виду реагенты?

— Да пофиг, — фыркнул сиплый.

Супер, только что помер, теперь опять предстоит помереть? Только не в крематорий, гореть заживо такое себе развлечение.

И да, где я вообще оказался? Кто все эти люди? Что, чёрт побери, происходит!

— Погодь-ка, он что, дышит?! — крякнул визгливый.

— Да ты гонишь! — не поверил сиплый, вроде визгливый назвал его Беляшом.

Дышу, хотя по идее не должен. Меня ведь убили!

Я мысленно дотянулся до своих каналов маны… и… стоп, что стало с моей маной? Куда она делась? Где целые океаны энергии, почему вместо них какой-то пересохший колодец?!

Я открыл глаза, ресницы слиплись от крови. Всё такое размытое и непонятное, увидел лишь два перевернутых силуэта. Зрение дало сбой, а голова адски раскалывалась. Как будто меня огрели здоровенной дубиной прямиком по затылку. Как оказалось, я висел вверх ногами, связанный по ногам. С лица капала кровь, образуя лужу подо мной. В алом отражении я увидел разбитое лицо худосочного паренька. Его темные волосы спутанными сосульками касались кровавого зеркала.

Что это за парень и почему я чувствую его боль?

Попытался зачерпнуть ту несчастную лужицу энергии из чакры сердца, что была в этом теле, а затем усилием направил её к глазам. Нити энергии окутали зрачки и зрение нормализовалось, я смог просканировать ауры двух незнакомцев.

Одна синяя, с алыми прожилками, принадлежала крупному человеку. Вторая — бледно-зеленая с оттенками оранжевого помельче, он стоял позади здоровяка.

Они приблизились ко мне вплотную, так что я различал их смрад перегара и табака.

— Смари-ка, да он ожил. В натуре ожил! — выпучил глаза здоровяк по кличке Беляш и чиркнул ножиком.

Я грохнулся на пол, прямиком в лужу крови и плотно сжал зубы. Больно ведь, падла…

— Оживший мертвец, вот те нате! — воскликнул худой прыщ.

Проклятье! Что не так с моей маной? Надеюсь, у меня хватит сил встать и превратить эту сиплую тушу в кровавый фейерверк. А его дружка заставить все это убирать. Преимущественно языком.

Я скользнул взглядом по окружающей меня обстановке. Вопреки ожиданиям это не тюрьма и не камера пыток, а вполне обычная комната. Гостиница или квартира? На вид какой-то винтажный клоповник с заделом под империализм… подобные декорации только в фильмах и видел.

— Беляш, давай с ним помягче? А то второй раз он уже не воскреснет. — усмехнулся тощий. — Будем верить, что мы ему башку не сильно отбили и он помнит, куда транспоратор заныкал. Эй, — меня ткнули ботинком в саднящие ребра, — ваше бла-а-ародие!

— Да какой он мля благородный, это всё слухи. У него даже родового перстня нет, — хрипло засмеялся жирдяй, — так, шушера безродная. Спрашиваем еще раз. Куда ты дел транспоратор?

Я перестал обращать на чудаков какое-либо внимание. Вместо этого украдкой посмотрел на свои руки. Тонкие и бледные, как у подростка, со следами старых шрамов.