Черновед. Свежая кровь
Шрифт:
«Марго опять кого-то пригласила, – подумала Ника. – Пусть тогда сама открывает».
Она вернулась к экрану ноутбука, вспоминая, на каком моменте остановилась. Восстановить цепочку рассуждений получилось не сразу. Стоило пальцам коснуться клавиш, в дверь снова постучали. На этот раз громче и увереннее. Стучащий все же определился, куда (к кому?) именно хотел попасть. Два удара, напряженная пауза, вновь два удара.
Ника тихо выругалась, бессильно ощущая, как сформулированные в мыслях предложения распадаются на аморфные кусочки. Но недовольство
Холодок, скользнувший по шее и стиснувший сердце, говорил об обратном. У хозяйки есть ключи. Соль в такую рань никому не понадобится. И звук от ударов был каким-то неправильным. Иллюзорным. Будто бы его воспроизводили через дешевую колонку.
Ника робко вышла в коридор, вздрогнув от вида вешалки с одеждой, которую приняла за силуэт человека. Перевела дух. Взглянула на дверь, ведущую в комнату Марго. Заперта наглухо. При всей недисциплинированности Марго вряд ли продолжала бы дрыхнуть, если бы ждала гостей.
Входная дверь завибрировала от ударов. Тип снаружи – Ника почему-то была уверена, что он мужского пола, – не торопился уходить.
– Хватит уже, а? – тихо простонала она.
Если подумать, вовсе не обязательно открывать дверь кому попало. Это ее право, в конце концов! Она посмотрит в глазок, а если не узнает человека или ничего толком не разглядит, то сперва разбудит Марго. Потом они вместе придумают, что делать. К тому же у Марго был перцовый баллончик. «От всех видов угроз», как гласила этикетка.
Ника сделала еще один шаг к двери. Под тяжестью ноги предательски скрипнул ламинат. Громкий звук, мерзкий. Теперь тип, стоящий в подъезде, точно знал о ее приближении. Просто отлично. Ника мысленно себе поаплодировала.
С другой стороны, можно было больше не скрываться. Можно было даже спросить: «Кто там?», хотя она не решилась это сделать. Вместо этого Ника прильнула к глазку, чтобы рассмотреть незваного гостя лично.
«Ты с той стороны, а я – с этой, – подумалось ей. – Пусть так и остается».
Сначала Ника увидела лишь темный силуэт, так как человек стоял слишком близко. Словно сам пытался разглядеть через глазок, есть ли кто-нибудь дома. Его фигура выглядела размытой, как тень. Когда человек сделал шаг назад, подъездная лампочка высветила его лицо. Худые, угловатые черты. Мелкие прищуренные глаза, широко расставленные и придающие сходство с рыбой. Тонкие губы, растянувшиеся в похотливой ухмылке.
Ника с трудом сдержала крик. На нее смотрел дядя Витя. Дядя Теплые ручки. Дядя, который отправился на тот свет четыре года назад.
Он помахал рукой в глазок. Дядя Витя знал, что за дверью, дрожа от страха, скорчилась именно Ника, а не кто-либо другой. Он
Ника отшатнулась и, взмахнув руками, упала на пол. Упала, но не перестала пятиться к своей комнате. И не перестала кричать, ведь сдерживаться больше не имело смысла.
Из соседней комнаты вылетела Марго, в ночнушке, с заспанным лицом и всколоченными волосами. При виде истошно вопящей Ники, она встревоженно спросила:
– Ты чего? Опять кого-то увидала?
Из комнаты Марго показалась громадная фигура Владимира Кузьмича. В другое время Ника изумилась бы появлению физрука, но сейчас ее мысли скакали вокруг умершего дяди.
«Похороны. Ведь были похороны! – взревело что-то в ее голове. – Мемориальная доска на стене школы. Некролог в газете».
– Дерягина, совсем очумела? Что так раскричалась? – вытаращился на нее Кузьмич. – Упала? Ударилась? Больно тебе?
Ника перестала кричать. Ее тело била нервная дрожь, заставляющая выстукивать зубами жалкую пародию на чечетку.
– В подъезде… Он стоял там…. Я видела… – Ника указала на входную дверь.
Ее ошарашенного взгляда и дергающихся губ было достаточно для того, чтобы Кузьмич решительно бросился в подъезд. Послышался грохот шагов. Дверь качалась, то открывая вид на лестничную клетку, то закрывая. Вскоре Кузьмич вернулся и озадаченно сообщил, что снаружи никого не встретил.
– Ник… Расскажи, что случилось? – Марго обняла ее за плечи. – Что с тобой происходит?
«Я вижу мертвецов», – хотела сказать Ника, но лишь безудержно разрыдалась.
8
Арт-галерея «Приволжское творчество» не слыла крупнейшим или известнейшим пристанищем творцов в Нижнем Новгороде, однако сегодня ее залы были полны посетителей. В честь открытия новых выставок трех местных художников в холле разместили стол с канапе и бокалами, наполненными шампанским. Судя по тому, как пара посетительниц расхохотались над чудовищно старой шуткой, спиртное пользовалось спросом. Глеб Козловский взял бокал с шипящей жидкостью, чтобы не выделяться из творческой компании, хотя сам не жаловал ни шампанское, ни художников. Большинство из них были посредственными лентяями, вечно жалующимися на недостаток вдохновения и существующими за счет накоплений родителей. Их бы на завод – пусть на конвейере попробуют поныть о творческом кризисе!
По крайней мере, в галерее не было говорящих свиней. Козловский едва не сломал ножку бокала при мысли о той нелепой шутке в ресторане. Шутке – не более того. Пранкеров развелось больше, чем простых работяг. Возможно, в поросенка запихнули микрофон или звук шел из-под стола. С помощью лески или моторчика голову и копыта заставили шевелиться. Мало ли способов?
«Движение челюстей в точности совпадало с фразой, которую произносила свинья, – вспомнил Козловский. – А голос подобрали самый отвратный. Низкий и скрежещущий».