Черновик
Шрифт:
Меня куда больше волновало, что делать, если мы и впрямь найдем человека с белой розой. Какие вопросы задать. И какие ответы мы получим…
Улица закончилась как-то неожиданно вовремя. Котя, шедший за мной, вначале перестал тараторить, потом тяжело задышал, потом сказал, что я пру как танк и совершенно не жалею работника умственного труда, не привыкшего торить снежные тропы. Похоже, он уже готов был сдаться и отправиться назад. Но тут впереди забрезжил слабый свет, мы оба невольно ускорили шаг и через несколько минут вышли на открытое пространство.
— Убиться веником! — воскликнул Котя. — Где это мы?
Я был с ним абсолютно солидарен.
Мне почему-то казалось, что тупичок расположен где-то в центре города. Что достаточно из него выйти — и мы окажемся в гуще местной жизни. Чудились какие-то кривые улочки, прижавшиеся друг к другу дома в три-четыре этажа, маленькие площади с фонтанами и крошечные лавочки с товаром непонятного происхождения и назначения, чинно расхаживающий люд, конные экипажи…
Фиг там.
Мы вышли к морю. На длинную заснеженную набережную, под которой набегали на каменистый берег серые холодные волны. С одной стороны море, с другой — однотипные здания из красного кирпича, с присыпанными снежком железными крышами, без единого огонька в окнах, прореженные уходящими от берега улочками. Как далеко тянулись здания вдоль берега, снегопад мешал рассмотреть. Уж на километр в обе стороны от нас — точно.
Со стороны моря шел довольно высокий, мне по грудь, каменный парапет. И на нем, на пузатых столбиках, горели неярким дрожащим светом большие, с метр диаметром, шары молочно-белого стекла. Фонари стояли нечасто, но благодаря снегу вся набережная была освещена.
— Свет, похоже, не электрический, — с интонациями естествоиспытателя произнес Котя. — Гляди, а что там?
Мы подошли к обледенелому, мокрому от брызг парапету. Вдали, в море, и впрямь медленно двигались огоньки — целое созвездие, плывущее за мутным снежным занавесом.
— Корабль, — предположил я.
— Угу.
— На Питер похоже, — сказал Котя. — Нет, не на Питер. На Юрмалу.
— Хочешь сказать…
— Нет, не хочу. — Котя поежился. — Какое-то все чужое… Тебе не страшно, Кирилл?
Я подумал и покачал головой. Нет, страшно не было. Любопытство, легкая настороженность — и все.
— А то, может, вернемся… — предложил Котя. — Мы честно искали, но никого не нашли.
— Следы от ландо видишь? — спросил я.
— Вижу, — признался Котя.
— Давай пройдем по ним немного. Это все-таки повозка, а не автомобиль. Не могли они очень далеко уехать. Или замерз?
— Я? — возмутился Котя. — Да я вспотел! Говорю же — у меня куртка теплая.
— Тогда пошли. Нет, подожди!
Я прошелся вдоль парапета, утаптывая снег и пытаясь найти хоть какой-нибудь мусор. Камень, ветку… хоть что-нибудь. Лезть через парапет на берег не хотелось. Наконец я нашел булыжник с кулак размером, обтер от снега и торжественно водрузил на парапет.
— Отмечаешь место? — догадался Котя. — Правильно. А то заплутаем.
Честно говоря, я немного завидовал другу. Он вел себя…
А во мне была какая-то непонятная уверенность в себе, которая начисто убивала сам дух приключения. Если подыскать сравнение, то Котя вел себя будто охотник девятнадцатого века, отправившийся в Африку охотиться на львов. А я — как современный турист, едущий на сафари в комфортабельном джипе.
Может быть, так и надо?
Может быть, нет здесь никаких львов?
Мы двигались по набережной. Здесь идти было проще, ветер сдувал снег к морю. По левую руку тянулись дома, по правую — парапет с фонарями, исчезающие вдали огни корабля. Котя приплясывал на ходу и прятал ладони под мышками. Я, честно говоря, тоже пожалел об отсутствии перчаток. Снег снова зарядил не на шутку.
А потом сквозь метель проступило здание на берегу. Здесь набережная дугой выступала к морю, и на образовавшейся площадке стоял двухэтажный дом. Тоже кирпичный, но живой — с теплым светом в занавешенных окнах, с дымком из трубы, с расчищенным снегом у входа. Такие дома рисуют воспитанные дети, которых любят родители. Еще их можно встретить в благоустроенной и уютной Европе.
У нас они как-то плохо приживаются.
— Во идиоты, — сказал Котя, останавливаясь. — Во мы идиоты!
Надо же — в очках, но первым разглядел вывеску над широкими двустворчатыми дверями.
— И с чего мы взяли, что надо искать розу? Белую? Зимой? — Котя фыркнул от возмущения. — Это гостиница. Или ресторан. Ресторан еще лучше… Пошли?
— Постой. — Я схватил его за плечо. — Подожди!
Котя послушно остановился.
Я оглядывал здание. Что же меня тревожит? Там должно быть тепло. Там, наверное, и впрямь чего-нибудь нальют. Если попросить. И ответят на вопросы…
— Первым пойду я. — Я строго посмотрел на Котю. — Понял? А лучше ты подожди пока здесь…
— Дай угадаю, — сказал Котя. — Ты небось служил в десанте. Или имеешь красивый цветной пояс по каратэ.
— Нет.
— Тогда не строй из себя героя!
— Хорошо. — Я не стал дальше спорить. — Только иди за моей спиной. Пожалуйста.
«Пожалуйста» сработало. Котя кивнул.
Я подошел к дверям. Красивые ручки — бронзовые, старинные, в виде когтистых птичьих лап… Да что я тяну, здесь все старинное! Неужели пришел страх?
Я взялся за холодный металл и потянул дверь на себя. Она легко, мягко открылась.
— Что там? — спросил Котя из-за плеча.
Там была небольшая комната вроде прихожей или гардеробной. Вешалки на стенах — все пустые. Две двери. Большое кресло, обитое потертым красным бархатом. Оно пустовало, и это почему-то казалось неправильным. Из стены торчат несколько ламп с цветными абажурами. Похоже, газовые — свет дрожал, как от колеблющегося пламени.
Мы вошли.
— Стильно, — сказал Котя. — И пусто. Но тепло!