Черноводье
Шрифт:
— Боюсь, пока ничего другого… предложить не могу, — лицо Ника перекосила судорога. Кажется, ему тоже приходилось несладко.
— Ну… тогда давай, — я кивнул. Откровенно говоря, мне уже хотелось, чтобы эта пытка побыстрее закончилась.
В следующую секунду до моих ушей донесся звук, похожий на звон лопнувшей струны, а руку снова тряхнуло, но теперь это больше походило не на электрический разряд, а на то, что кто-то со всей силы саданул по ней носком сапога. Искры поблекли, и мгновение спустя исчезли совсем, а вместе с ними и боль.
Я сделал глубокий
— Добро пожаловать в клуб, — произнес он.
Ксай я, в самом деле, нашел на плоской крыше дворца. Она сидела на складном стуле — единственном предмете мебели на голой каменной плите, лишенной чего-то даже похожего на перила и читала какую-то книгу, возможно, прихваченную из кабинета Ника: с такой же черной кожаной обложкой. Ветер гулял здесь свободно, и ее длинные волосы то и дело взмывали над головой разорванным флагом, а книга норовила вылететь из рук. Девушку это, похоже, совершенно не беспокоило.
— Привет! — сказал я, взобравшись на крышу по крутой винтовой лестнице. Она повернулась и закрыла книгу, одарив меня только вопросительным взглядом, но не приветствием.
— Ник сказал мне, что ты можешь мне помочь поговорить с Кирой, — продолжил я.
— Могу, — ответила она. — Если удастся ее найти. Она ведь…
— Лана говорила мне о монастыре в Тарсине, — неуверенно проговорил я.
Лицо Ксай на секунду сморщилось, словно я упомянул о чем-то для нее неприятном.
— Эта Лана, ты давно ее знаешь? — спросила девушка.
На секунду я замялся.
— Давно, — ответил я. — Мы в Кернадале познакомились года два назад, когда я только попал сюда.
Мне показалось странным, что она спросила. Причем вообще здесь Лана?
— Она была девушкой тамошнего главного, да? — спросила Ксай.
— Э… нет, — ответил я. И тут же сам засомневался: а точно? Я никогда не слышал о том, чтобы между Ланой и Сергеем что-то было, кроме обычного теплого отношения. Он опекал ее, единственную в Кернадале девушку-егеря, но точно ли в этом не было чего-то большего? Я не мог уверенно ответить, что не было.
— Мне кажется, это неважно. — добавил я и, кажется, покраснел при этом.
— А и правда, какая разница? — ответила Ксай. встав со стула. Хотя странно, правда, что ты приехал за ней черт знает куда, а, в сущности, почти ничего о ней не знаешь?
— Я приехал сюда не за ней, — твердо сказал я. — Я приехал, потому что хочу найти Киру.
— Но ведь это Лана сказала тебе о ней, верно? — продолжила Ксай, и в ее голосе послышалось что-то, похожее на плохо скрываемую досаду.
— Ты хочешь сказать, что это неправда? — переспросил я.
— Вовсе нет, — она пожала плечами. — Но манипулировать людьми можно и при помощи правды. Главное — выдать ее в подходящий момент.
— То есть, она
— Если бы только тобой, — вздохнула Ксай, протягивая мне обе ладони. — Ладно, давай сюда руки.
Едва я коснулся ее холодных тонких пальцев, как меня словно ударило по голове тяжелой черной подушкой. Я хотел повернуть голову туда, откуда пришел удар, но там ничего не было. И не было Ксай, и не было крыши дворца, и, кажется, не было даже моей головы.
Я потерял всякую связь с реальностью: я был нигде, и не факт, что я вообще был. Тьма вокруг меня клубилась и шевелилась, в ней слышались пугающие шорохи, словно в погруженном во тьму старом доме, населенном крысами.
Секунду спустя я увидел среди этой тьмы слабый мерцающий зеленоватый огонек: словно светлячок подлетел ко мне и остановился неподалеку. Я хотел протянуть к нему руку, но рук не было, и подплыть к нему ближе я тоже не мог. Огонек моргнул, а затем я услышал голос.
— Ты все-таки пришел… — произнес он, и в нем мне послышалась трудновыразимая смесь чувств: радость встречи, сожаление, мучительное волнение и сжимающая горло горечь. А еще, кажется, был страх.
Никаких сомнений: это был голос Киры. Я вздрогнул.
— Ты жива? — произнес я. До самого последнего момента я не до конца верил в это.
— Наверное, — ответила она с заметным сомнением в голосе. — Это неважно. Не главное. Подожди.
Она запиналась так, словно ей было тяжело дышать.
— Я люблю тебя, Кира, — проговорил я. Мне очень важно было ей это сказать, ведь раньше я этого так и не сделал.
— Потом, — прошептала она. — Это не главное.
Я хотел возмутиться тем, что как же это может быть не главным, но почувствовал, что это сейчас неуместно. К тому же в ее голосе мне послышалось, что она была рада это слышать.
— Ты в большой опасности, — сказала она. — Не только ты — все.
— Все в Монланде? — уточнил я. Я хотел добавить, что черт с ним, с Монландом, если мы выберемся отсюда, если сможем быть вместе. Но Кира не дала мне продолжить.
— Нет, — ответила она. — Все вообще в мире. Ты, я, твои родители, твоя девушка. Вообще все.
— Какая девушка? Причем здесь? — начал я, не сразу даже осознав, что речь идет об оставшейся в Москве Алине, которую я не видел три года и теперь почти уже забыл.
— Это тоже неважно, — отрезала Кира. — Слушай, все это ошибка. Большая ошибка. Я видела. Мне тяжело говорить. Мысли путаются. Здесь начинаешь мыслить по-другому.
— Попробуй объяснить, — попросил я. — Что за ошибка? Как она может угрожать нашему миру?
Огонек разгорелся чуть ярче и замерцал. Мне показалось, что это Кира собирается с мыслями, чтобы все мне рассказать, но ответа ее я так и не услышал. В следующую секунду пространство между мной и светлячком прорезала ослепительная голубая молния. Послышался громкий треск, запахло паленым, и мгновение спустя я уже сидел на холодном камне дворцовой крыши, судорожно глотая ртом воздух, и сжимая в своих вспотевших руках изящные ладони Ксай.