Черняховского, 4-А

Хазанов Юрий Самуилович

Окончив очередную порцию рассказов о событиях своей полнокровной жизни, Андрей Сергеич спросил, наконец, у пригорюнившегося Алексея, что же тот пишет в свободное от лечения чумки время и что принёс нам.

Это оказался рассказ — «с участием собаки», как выразился автор, и попросил честно высказать наше мнение и дать совет, куда с этим можно обратиться, чтобы напечатали. Если вообще можно… Он показывал уже здесь кое-где, а ему говорят: не о том пишешь…

В тот же вечер Андрей Сергеич сообщил мне по телефону, что рассказ ему понравился — в этом парне определённо что-то есть… от будущего

детского писателя… Помимо врождённого недовольства почти всем, что его окружает. (Мне захотелось думать, что эти слова могли бы относиться и ко мне.)

Я тоже прочитал рассказ (его название «Свои, Джулька!»), и сейчас хочется привести его здесь целиком: быть может, он понравится и вам или, во всяком случае, хотя бы немного развеет тягостное подозрение о якобы существующей в нашей стране национальной вражде или, мягче говоря, нерасположении между народами — подозрение, которое могло, не дай Бог, возникнуть от тех страниц, какие вы только что прочитали.

А теперь прочитайте вот это.

СВОИ, ДЖУЛЬКА!

С дядей Лёней они не виделись, наверное, лет сто, хотя живут в одном городе. Почему так получается, Димка толком не знал. Может, из-за его матери: она всегда говорит, словно врач какой-нибудь, хотя совсем не врач, а бухгалтер, что дядя Лёня димкиному отцу «противопоказан».

И ещё мать говорит, что терпежу на дядю Лёню у неё нет: как заведёт свою бодягу насчёт зверья всякого — какой у кого хвост да какие повадки, — и кончает обязательно песней про коробушку, в которой «и ситец, и парча»… И сидит, и сидит, и поёт. А димкиному отцу много нельзя: у него на следующее утро изжога, если не хуже.

Но в этот раз дядя Лёня позвонил по телефону, трезвый, и сказал, что взрослые как хотят, а с Димкой они в воскресенье должны увидеться, кровь из носа! Тётя Тоня уехала, его совсем одного оставила, а он один не может: у него аллегория… или как это?.. аллергия начинается. Он уже и билеты в зоопарк взял. Если пропадут, то больше он им не дядя и не Лёня — пускай другого ищут!

И Димку отпустили к нему.

Они и правда пошли в зоопарк, только никаких билетов заранее не было — дядя Лёня их перед входом купил.

Нельзя сказать, чтобы Димка страшно любил по зоопарку бродить — особенно когда погода не очень: дождик моросит или ветер жуткий с моря. Он больше радиоделами увлекался. Но иногда почему не посмотреть на разных слонов и тапиров? И мороженого не поесть? Впрочем, он толком не знал, что это за штука — тапир, только видел объявление по дороге в школу: нарисовано что-то, похожее на кабана, и написано: «К нам поступил тапир!» Вроде как на дверях магазина, когда привозят живую рыбу…

Димка просто не мог понять, откуда дядя Лёня так много знает про животных и про птиц разных? Ведь не был ни охотником, ни лесником, и дома у них один лишь кот жирный, да вот недавно собаку завели.

Чего только не порассказал дядя Лёня, пока ходили от клетки к клетке!

— Это всё наговоры, что птицы глупые, — говорил он. — Так про них люди придумали. А взять, к примеру, даже курицу…

Он поднял руки, взял в них невидимую пеструшку, а может, и белого плимутрока, и продолжал:

— Ты

вот будешь смеяться, а она арифметику знает. До трёх считать умеет. Да, да… Можешь сам проверить. Только курица живая должна быть, а не в супе. Ха-ха!.. Насыпь на картонку зерно в один ряд и каждые два приклей, а одно так оставляй. Понял? И что думаешь? Я проверял. Курица попробует, попробует, а потом через два третье клевать начинает. Неприклеенное… Понял?..

Они уже миновали птиц, лис, хорьков, зайцев, барсуков и подходили к слоновьей горке, где за решёткой, на бугре, возвышались два больших сооружения серого цвета. Вот одно из них пришло в движение, выставило огромные тарелки ушей, приподняло хобот — и стало похоже на помесь радиолокатора с башенным краном.

Димка примерно так и сказал дяде Лёне, а тот ответил, что «помесь» эта весит не меньше пяти тонн и поднять может тонны полторы…

— Но это ладно, — добавил он. — А ты возьми муравья. В нём весу-то миллиграммов пятьдесят, если не меньше, а жука тащит — раз в десять тяжелее. Понял? Вот какой тяжеловес!

Они шли дальше.

— Ого, смотри… — говорил дядя Лёня. — Птица-секретарь! Ноги в коленках чуть подогнул, голова набок. И правда, сунь ему папку с бумагами под мышку и — секретарь! Чего изволите?..

Про всех ему было что сказать — не только про бегемота или носорога: тут уж действительно никто не смолчит, — но и про обыкновенных зайцев.

— Вот зайчиху ругают кому не лень — зачем детишек своих бросает? Покормит несколько раз после их рождения — и привет, пишите письма! А зайчат потом чужие матери подкармливают… Так ведь невдомёк людям, что не со зла она так делает, а потому, что добра своим деткам желает. Шутка в том, что лисица…

Дядя Лёня понизил голос, словно боялся, как бы эта самая лисица их не подслушала.

— Лисица, понимаешь, очень здорово зайца чует. У него на лапах такие сильные потовые железы. У взрослого, конечно… Ну вот зайчиха и уходит, куда глаза глядят, чтоб лисицу не привлекать. Для детишек-то безопасней. Понял?.. Да, в природе всему объяснение есть… — И дядя Лёня почему-то посмотрел в сторону деревянной веранды ресторана. — Всему, кроме злобы и лютости. Откуда они и зачем? Это, племяш, не ясно. Дикий зверь зря ведь не убьёт, а убьёт для прокорма, так мучить перед тем не станет. Одни только люди умеют это. Да ещё кошки — над мышами измываются. Так уж, наверняка, от людей переняли…

Дядя Лёня не случайно глядел на ресторан — через короткое время они уже сидели на веранде за столиком, и дядя Лёня ёжился, потирал руки, словно ему холодно, и виноватым голосом говорил:

— Сейчас мы с тобой, браток, щец отчебучим по-флотски, котлетки паровые… Уважаешь? И мороженое, конечным делом… Воду какую будешь? Яблочную? Это хорошо. А я другой напиток себе возьму… Покрепче…

С этой минуты всё уже было не так, как раньше: дядя Лёня пил свой «напиток» и на глазах становился разговорчивей и веселей. Но уже ничего такого интересного не рассказывал — немного о своей новой собаке по имени Джульбарс, а больше о тёте Тоне: как она только и знает, что ворчит — и на него, и на собаку. Всё ей не так, всем недовольна — житья совсем не стало. Хоть из дома беги.