Черные алмазы
Шрифт:
— Ваше деликатное внимание достойно самой высшей похвалы, — снова произнес священник, — и графиня чувствует себя весьма обязанной вам за эту заботу.
— Я только выполняю свой долг, — сказал Иван. — И, наконец, третья причина. Я думаю, вы, графиня, больше не будете жить в деревне. Не сомневаюсь, что вы так же богаты, как и бережливы. Но я почти уверен, что, вследствие неожиданного бегства слуг и управляющего, в данный момент ваш сейф совсем пуст. Поэтому я думаю, что не обижу вас, если предоставлю в ваше распоряжение свою кассу. На короткий срок,
Аббат Шамуэль подошел к графине и шепнул ей, чтобы она не вздумала предлагать проценты. В знак согласия графиня милостиво протянула Ивану руку, и он, вынув бумажник, отсчитал ей десять тысяч банкнотов. Графиня хотела было дать Ивану расписку, но он ответил, что в этом нет необходимости, так как деньги он дает на короткий срок.
Графиня попросила аббата распорядиться этой суммой по своему усмотрению.
— А теперь, графиня, — сказал Иван, — разрешите задать вопрос: когда вы намерены покинуть замок?
— Сейчас, сию же минуту, немедленно! Г поспешно ответила графиня.
— В таком случае я осмелюсь предложить вам план подготовки к отъезду, который сопряжен с некоторыми трудностями. Прежде всего надо упаковать самое необходимое. Вы только скажите, графиня, что нужно взять и в какой чемодан сложить. Затем я запрягу в экипаж ваших лошадей. Потом мы закроем опустевший замок и опечатаем его. До тех пор пока вы не пришлете кого-нибудь принять замок, двое моих верных людей будут охранять его у ворот. А мы отправимся в путь. Жилье управляющего у нас по пути, быть может, мы найдем там какие-нибудь отчеты.
— Нет, нет! Туда я не поеду! Мне не нужны никакие отчеты! — запротестовала графиня.
— Хорошо. Значит, мы отправимся прямо на постоялый двор.
— Почему на постоялый двор?
— Потому что там находится почта и там вы получите почтовых лошадей для своей коляски.
— Зачем мне почтовые лошади? Разве я не могу ехать на собственных?
— Нет.
— Почему?
— Потому что у вас плохие лошади. Они не довезут вас даже до соседней станции.
— Почему вы думаете, что у меня плохие лошади? — возмущенно спросила графиня.
— Потому что их плохо содержали.
«Какой неприятный человек! — мысленно произнесла графиня, — и ведет себя и отвечает по-мужицки».
— Я не поеду на постоялый двор, — заявила она упрямо. — я никогда не войду в дом, где торгуют вином. А нельзя ли мне остановиться у вас, пока запрягут экипаж?
— Почту за счастье. Но мой дом неустроен. Я живу один, я холост.
— Это не имеет значения.
— В таком случае, графиня, прежде всего решите, какие платья следует упаковать и в какой чемодан.
— Какие платья? — с особым выражением повторила графиня, широко раскрыв глаза. — И в какой чемодан? Сейчас я вам скажу. Окажите мне любезность, разожгите огонь в камине, пока я схожу за платьями. Здесь холодно.
В зале находился большой камин из зеленого мрамора. В нем тлели оставшиеся с вечера угли. Иван положил на них поленья, и вскоре огонь весело
Графиня вернулась очень быстро. Она несла большую охапку платьев — столько, сколько смогла унести.
— О, вы все это хотите упаковать, графиня?
— Все, все! И остальные тоже.
— А куда?
— Вот сюда! — ответила графиня, швырнув платья в камин. Пламя сразу их охватило: шипя, похрустывая, потрескивая, горели шелк, муслин, креп, кружева.
Мужчины ошеломленно смотрели на графиню, но ни один не промолвил ни слова.
А она вернулась в гардеробную и вышла с новой охапкой платьев; она бросала их одно за другим в камин, платья вспыхивали с треском, похожим на хохот, словно из каждого вылетал через трубу опаленный огнем бесноватый дьявол. Теуделинда с горящими на щеках розами раз десять совершила путь в гардеробную и обратно. Тяжело дыша от возбуждения, она бросала в огонь свои туалеты. За платьями последовало белье, все подряд, без пощады, без исключения. Вышитые, тонкие, дорогие, роскошные сорочки, пеньюары. Все было сожжено.
«Гм. Довольно простой метод укладки и инвентаризации!» — подумал про себя Иван, но вслух ничего не сказал.
Аббат, заложив руки за спину, спокойно наблюдал, как графиня неистовствует, предавая auto da fe [60] свой гардероб.
После того как сожжение было завершено, Иван сказал:
— С этим покончено, но в чем вы теперь отправитесь в путь, графиня?
— В платье, которое на мне, и в дорожной шубе.
— Как вам угодно. Пойду запрягу лошадей.
60
Публичное сожжение осужденных на костре (португ.).
Иван вышел во двор, а Теуделинда с помощью аббата надела теплую кунью шубу, — теперь она была готова в дорогу. Графиня не взяла с собой из замка ничего. Все те вещи, которые она прежде называла своими, казались ей оскверненными.
Когда Иван вернулся и доложил, что лошади поданы, графиня уже ждала его. Они заперли и опечатали одну за другой двери замка. Спустившись во двор, графиня увидела пристреленного пса и вспомнила, что одна собака осталась в живых.
— А с ней что будет? Ее тоже надо убить, иначе она с голоду подохнет.
— Жаль убивать, — сказал Иван, — я спущу собаку с цепи, и она побежит за нами. Собака может остаться у меня.
Графиня с любопытством ждала, что свирепый волкодав бросится на Ивана. Однако пес кусаться не cтал.
Иван заговорил с ним ласково, как с разумным существом, пес спокойно позволил ему отцепить ошейник и лизнул руку своему освободителю.
Коляска покатила со двора. Ключ от закрытых ворот Иван передал господину аббату, сидевшему в коляске рядом с графиней, сам вскочил на козлы и погнал одров — двух скверных старых кляч с распухшими ногами, — которых графиня именовала своим экипажем и за которых бог весть сколько тысяч заплатила управляющему.