Черные ангелы
Шрифт:
— Замок — нераздельная собственность?
— Разберемся как-нибудь. В конце концов, я не держусь за замок… Если Адила хочет им владеть…
— Дом господина Деба ужасен…
Она ответила дрожащим голосом, что вовсе не собирается поселяться у господина Деба. Электричество отключили, как всегда во время грозы. Мы стояли в полумраке, прислушиваясь к шуму дождя. Со второго этажа доносился звук шагов. Мной овладело безрассудное желание тотчас поговорить с Адила и выбросить ее из моей жизни. Неопределенность сделалась мне невыносима: расчистить себе дорогу,
Ливень хлестал по окнам, громыхала гроза, но я не слышал ничего, кроме прерывистого дыхания Матильды. Я робко протянул руки.
— Да! с самых ранних лет! — прошептала она. — А ты?
Я держал ее в своих объятиях, а над головой раздавались тяжелые шаги. Адила… Освободиться от нее прямо сейчас… Не откладывая ни на минуту. Я отстранил Матильду и попросил ее подождать.
К Адила я вошел без стука, словно вор. Она ходила по комнате и, перебирая четки, читала молитвы — оттого мы и слышали все время ее шаги. На камине горели свечи. Мое появление ее, похоже, встревожило, она остановилась, четки повисли у нее на запястье.
— Я хотел увидеть тебя до ужина. — Ласковое звучание моего голоса поразило меня самого. — Я много думал после нашего вчерашнего разговора. Послушай, Адила, я и так уже причинил тебе столько зла. Этот брак был бы настоящим безумием…
Она устало отмахнулась:
— Оставь, тут нечего обсуждать. Мы все сказали друг другу.
Ярость понемногу овладевала мной. Я прошептал:
— А что будет со мной — не важно! Мое счастье не в счет?
Адила повернула ко мне голову и внимательно на меня посмотрела:
— Твое счастье? Оно в моих деньгах… и моих владениях…
С каким равнодушием она произнесла эти слова! Я отвечал, что деньги ее меня мало интересуют. Я уже не сдерживал себя.
— Я могу получить такое же поместье, как у тебя, и даже лучше… И при этом жениться на женщине, а не на… — И тут у меня вырвалось, что случается со мной крайне редко, одно из тех грязных словечек, какие мне несвойственны, ибо я питаю к ним врожденное отвращение. Тем не менее иной раз у меня такое с языка слетает, что вы и представить себе не можете…
Адила спросила дрожащим голосом:
— На какой женщине? На Матильде? Я так и думала. Я предчувствовала, — произнесла она с болью, а потом добавила ледяным тоном: — Нет, мальчик, ничего у тебя не получится.
— Это почему же? — прошипел я.
Она ответила, что
— Брось! Ты себя погубишь! — прокричал я в бешенстве.
Приступы моего неистового гнева ей доводилось сносить не раз. Она не дрогнула и спокойно выдержала мой взгляд.
— Я тебя не боюсь, — сказала она, — я готова на все. Запомни: я с наслаждением пойду на гибель ради спасения Матильды. Ты, кажется, еще не понял, что мне нечего терять, я уже все потеряла и все получила… ты не в силах что-либо изменить ни к худшему, ни к лучшему…
Я протянул руки к ее короткой белой шее:
— А вот этого ты не боишься?
Она покачала головой:
— Нет, потому что ты трус, Габриэль…
Я едва не бросился на нее, но она уже направлялась к двери. Только она вовсе не собиралась бежать от меня, как я было подумал, а, подойдя к лестнице, громким голосом позвала Матильду.
Скрипнули ступеньки под легкими шагами девушки. Я держался подальше от окна, и Матильда не сразу меня заметила. Я услышал ее голос:
— Ты здесь, Габриэль?
Адила закрыла дверь.
— Мы с Габриэлем, — сказала она, — не можем больше откладывать важное сообщение… Габриэль, ты обещал мне, что сам скажешь все Матильде…
Матильда, видно, решила сначала, что я поведал кузине о нашей взаимной любви, а та, со своей стороны, объявила о собственной помолвке.
— Каждая из нас нашла свое счастье! — радостно воскликнула она. — Открой же мне скорей его имя, Адила… Я его знаю?
— Ты еще не догадалась, дорогая? Он в этой комнате…
Адила говорила медленно, стараясь смягчить удар. Как сквозь сон я услышал голос Матильды:
— Что? Это шутка? Шутка? — повторяла она.
Мне хотелось одного: чтобы все поскорее закончилось. Но Матильда не унималась:
— Это же неправда, Габриэль?
Я пробормотал:
— Надеюсь, что нет…
Тогда Адила отчеканила заученным безразличным тоном, что мы с ней помолвлены и что я не могу этого отрицать. Матильда прошептала мне:
— Она издевается над тобой? Отвечай! Отвечай же!
Я покачал головой. Матильда что-то говорила, захлебываясь от волнения, я слышал ее, но слов не разбирал. Сознание мое как будто отключилось. Потом я пришел в себя, прислушался. Матильда кричала срывающимся голосом:
— Теперь понятно: ты и не предполагал, что я окажусь такой дурой… а вот в ее согласии не сомневался… Тебе главное было влезть в семью. Подумать только, как ты все рассчитал! Ты, Габриэль, ты оказался способен на такой расчет!
Никогда не забуду, с каким выражением Адила смотрела на причитающую Матильду.
— Кто бы мог поверить, что ты на такое способен…
Что ж, действительно, у человека, знающего мою жизнь, возмущение Матильды не могло вызвать ничего, кроме усмешки.
— Не бойся, я у тебя его не отобью! Это было бы несложно! Но оставь его себе, старушка! Забери насовсем! — В гневе своем она даже иногда переходила на местное наречие.
Тут Адила шагнула вперед и, не поднимая глаз, проговорила очень быстро: