Черные банкиры
Шрифт:
– Ну и что мы на этот раз сделаем? Саперов впереди пустим?
– Что угодно, Виктор Онисимович, но я ждать не могу.
– Знаете, Грязнов, идите-ка сами к краевому прокурору и просите у него ордер на вскрытие чужой квартиры
– Да не нужен нам, поймите, никакой ордер! Вот у меня ключ от квартиры! Тамара сама дала мне его. А вы действительно поезжайте-ка лучше в травмопункт и не беспокойтесь. Вас, видно, здорово пришибло, – сочувственно сказал Вячеслав. – Извините, я тороплюсь. Времени мало.
Грязнов повернулся и пошел к выходу со двора.
– Подождите!
Вячеслав оглянулся, потом вернулся, спросил:
– Что случилось?
– Куда же вы без машины?
– Не беспокойтесь, я возьму такси.
– Не кипятитесь. Поедемте вместе, посмотрим, вдруг там нужна наша помощь.
– Спасибо, Виктор Онисимович!
– Скажите, а если и там тоже все взлетит на воздух?
Грязнов поморщился, как от зубной боли, посмотрел на Овражникова с сожалением и сказал:
– Как же вы не понимаете! Здесь взрыв организован с той целью, чтобы все подумали, будто у Рустама кругом враги, которые готовы уничтожить и его самого, и его имущество. А вот взрывать квартиру Тамары нет никакого смысла, ибо станет ясно, что именно Такоев совершил это преступление из ревности.
– Уговорили. Все, поехали. Уж если погибать, так вместе, не с кого будет и спрашивать.
Овражников сел за руль машины, Грязнов рухнул на переднее сиденье. Он был готов теперь к самому плохому.
Во дворе Тамариного дома, напротив подъезда, Овражников и Грязнов увидели ее розовую «хонду». Значит, хозяйка заезжала домой. Теперь предстояло узнать, что было дальше?
Мужчины поднялись по лестнице, Грязнов отпер ключом дверь. Они вошли в квартиру, в которой царил жуткий беспорядок, вещи были разбросаны, шкаф распахнут. Будто хозяйка куда-то безумно торопилась и хватала самое необходимое, выбрасывая остальное.
Они заглянули в спальню, в ванную, ее нигде не было.
– Где же она? – спросил Овражников.
– Я сам хотел бы это знать.
– Может, где-нибудь с подружкой чай пьет, а мы тут с ума сходим?
– Дай Бог, – только и ответил Грязнов.
Он постоял посреди комнаты, озирая странный развал, сказал:
– У нее всегда был идеальный порядок. То, что сейчас здесь творится, совершенно на нее не похоже. Понимаете?
Они перешли на кухню. Овражников заглянул в холодильник, осмотрел стол, дотронулся до чайника и кастрюль, стоящих на плите.
– Все холодное, видно, даже и не завтракала, – сделал он заключение. – А посмотрим в мусорное ведро… Что это тут? – Он вытащил оттуда скомканный листок бумаги и подал Грязнову: – Посмотрите, похоже на записку.
На бумажке был короткий текст:
«Славка, родной мой, любимый! Прости меня за все. Судьба сильнее нас. Я вынуждена уехать с Рустамом. Целую тебя. Всегда твоя. Тамара».
– С вашего позволения, можно мне тоже прочесть? – попросил Овражников.
– Пожалуйста, читайте…
Овражников пробежал глазами записку, сказал:
– Да. Похоже, писала она. Значит, Такоев жив. И увез ее. Скорее всего, против ее воли.
– Теперь вы мне хоть на десять процентов верите?
– Верю на все
– Как же это я о ней не подумал? Надо же было спрятать ее… Но кто мог предугадать?…
– Неужели вы думаете, что Рустам не нашел бы ее даже в Москве? Есть люди, которые своего никогда не упустят. Это судьба. Она права.
– А что ж мне-то теперь делать?
– Если преступник сам вел расследование, как вы думаете, к каким выводам он нас всех подталкивал? Вот то-то и оно. Простить себе не могу собственную близорукость… Что касается вашего конкретного дела, то образец пластита вы получите, возьмете копии актов экспертиз и можете с чистой совестью возвращаться в Москву. А по поводу всего остального нам придется обратиться в Министерство внутренних дел Чечни и просить их помощи, – сказал Овражников. – У нас были встречи с заместителем главного прокурора республики и есть предварительная договоренность о взаимопомощи по обезвреживанию преступников.
– Дай Бог, чтобы это принесло пользу.
Грязнов, придерживая раненую руку, чувствовал, как она начинает отекать и заполнять собой рукав кожаного пальто.
– Болит? – спросил Овражников.
– Да не то чтобы болит, а просто плохо. Все плохо.
– Надо к врачу.
– Это успеется. Меня сейчас больше волнуют результаты баллистической экспертизы.
– Тогда поедемте на службу! Кстати, там у нас и медицина имеется. Надо вашу рану обработать как следует.
Акты криминалистических экспертиз по обоим делам они получили только в конце дня. Заключения баллистиков дали основания предположить следующее: оставшихся в засаде расстреляли с крыши соседнего строящегося дома. Там были найдены три автоматные гильзы. Не исключено, что убийца имел оптический прицел: слишком точные были попадания. Эксперт-баллистик установил траектории пуль, и тогда все стало ясно. Но виноваты оказались и сами молодые офицеры: они готовили ужин, включив свет и даже не занавесив шторой окно.
Что же касается взрыва в квартире Такоева, то там было использовано то же взрывчатое вещество – пластит, которым подорвали в Москве банкира.
– Вот видите, как странно все завязывается на Такоеве? Случайность ли это? – сказал Грязнов.
Овражников ответил не сразу, он все еще не хотел исключить версии о том, что Рустама кто-то мастерски подставляет.
– У нас до сих пор нет полной уверенности, что все эти преступления совершены с участием Такоева.
– Но зато из записки Тамары мы знаем, что он жив, – возразил Грязнов.
– Но ведь и Тамару могли заставить написать эту записку совсем иные люди, понимаете? Вот что меня смущает.
Зазвонил телефон. Овражников поднял трубку и передал ее Грязнову, сказав:
– Это вас, из Москвы.
Вячеслав приложил трубку к уху и с радостью услышал голос Александра Турецкого. Прошло несколько дней, но они были насыщены столь сумбурными событиями, что Грязнову казалось, будто он живет здесь давно.
– Слава, как ты? – спросил Турецкий.
– Нормально.
– Я только что разговаривал с прокурором гарнизона, так что в курсе твоих дел.