Черные деньги
Шрифт:
Я сказал ей:
— Жалею, что мне пришлось все это узнать и сообщить вам. Вам и так досталось немало за последнее время.
— Это ничего. Теперь это все в прошлом.
Я тоже надеялся, что в прошлом. Ее уныние вызывало во мне беспокойство. Она была похожа на безжизненную статую.
— Вы хотите, чтобы я предпринял какие-нибудь шаги в отношении мистера Кетчела?
Питер ждал ее ответа. Она подняла руки на несколько дюймов и уронила их на книгу.
— Какой смысл? Вы говорите, что он старый человек и болен? Как растение. Это одно из самых страшных наказаний у Данте.
— Да.
— Я не понимаю, — сказал Питер.
Она обернулась к нему.
— Мистер Кетчел имел на меня неблагопристойные виды.
— А вы еще не хотите, чтобы он понес наказание?
— А почему? Это было давно, семь лет назад. Я сама уже совсем не та девушка, — добавила она без улыбки. — Вы не знаете, что мы меняемся полностью с точки зрения нашего химического содержания каждые семь лет. — Казалось, ей была приятна эта мысль.
— Вы ангел, — произнес Питер, — но не подошел и не дотронулся до нее.
— Есть еще одна версия, — сказал я. — Кетчел-Спилмен, может быть, не виновен в смерти вашего отца. Кто-то еще мог видеть вашего отца слоняющимся в клубе расстроенным и умышленно утопил его в плавательном бассейне.
— Кто мог это сделать? — спросила она.
— Ваш покойный муж мог быть в этом деле первым кандидатом. Я имею еще кое-какие сведения о нем, кстати. Он панамец, прошедший суровую школу жизни.
Она прервала меня.
— Я это знаю. Профессор Таппинджер побывал у меня и все рассказал сегодня днем. Он рассказал мне все о Фрэнсисе. Бедный Фрэнсис, — произнесла она отрешенно. — Я теперь вижу, что он не был полностью нормальным, и я тоже, поскольку он завладел мной целиком. Но какая причина была в том, что он сделал с Роем? Я даже не была знакома с ним в те дни.
— Он, может быть, утопил его, чтобы прихватить Кетчела. Или он видел, как кто-нибудь еще утопил его, и убедил Кетчела, что это его вина.
— У вас ужасные фантазии, мистер Арчер.
— Так же, как и у вашего покойного мужа.
— Нет, вы в нем ошибаетесь. Фрэнсис был не такой.
— Вы знали его только с одной стороны. Фрэнсис Мартель был с гордым характером. Профессор Таппинджер сказал вам, что его настоящее имя было Педро Доминго и он был незаконнорожденный побочный продукт панамских трущоб? Это все, что мы знаем о реальном человеке, реальной жизни, толкнувшей его на фантастическую авантюру жизни с вами.
— Я не хочу об этом говорить. — Она вся сжалась, будто почувствовала холодное дыхание окружающей ее реальности. — Пожалуйста, давайте не будем говорить о Фрэнсисе.
Питер поднялся со стула.
— Я совершенно согласен. Теперь все это в прошлом. И мы уже достаточно поговорили на ночь, мистер Арчер.
Он подошел к двери, открыл ее. Ароматный ночной воздух ворвался в комнату.
— Могу я задать вам вопрос личного характера, мисс Фэблон? Вы зовете себя мисс Фэблон?
— Полагаю, что так. Я не думала об этом.
— Она не долго будет мисс Фэблон, — произнес Питер с приторной нежностью. — В один из этих чудесных дней она станет миссис Джемисон, как это и предполагалось.
Джинни
— Что вы хотите спросить у меня, — осторожно спросила она меня.
— Это сугубо личный вопрос. Скажите Питеру, чтобы он вышел на минуту.
— Питер, ты понял?
Он нахмурился и вышел, оставив дверь широко открытой. Я слышал, как он вышагивал по коридору.
— Бедный старый Питер, — сказала она. — Я не знаю, что делала бы теперь без него. Я не знаю также, что я буду делать с ним в будущем.
— Выйдете замуж за него?
— Кажется. У меня нет другого выбора. Это звучит цинично, не так ли?
Но я не имею это в виду. Но на сегодняшний день ничего не выглядит чем-то стоящим.
— Выйти замуж за Питера — это было бы вполне честно, если он для вас что-то представляет.
— О да. Мне он нравится больше, чем кто-нибудь. Я всегда считала, что Фрэнсис — это эпизод в моей жизни.
За ее неимоверно усталой позой я увидел признак незрелости. Я не мог понять, изменилась ли она в эмоциональном плане с тех пор, как умер ее отец.
И я подумал, что Джинни и Китти, девушки с различных концов одного города, имели, в конце концов, массу общего. Ни одну из них не минули осложнения с их красотой. Она превратила каждую из них в вещь, в зомби, в мертвом пустынном мире.
— Вы и Питер раньше ходили в одну школу, он мне сказал.
— Это верно. В течение всей учебы в высшей школе. Он не был толстым в те дни, — добавила зачем-то она.
— Вы были любовниками?
Ее глаза потемнели, как океан темнеет от надвигающихся облаков. Впервые я, казалось, затронул самое существо ее собственной жизни. Она отвернулась так, чтобы я не смог заглянуть ей в глаза.
— Полагаю, что это не имеет значения.
Это означало «да».
— Вы забеременели от Питера?
— Если я отвечу вам, — произнесла она, отвернувшись, — обещайте никогда не повторять мой ответ. Никому, даже Питеру.
— Хорошо.
— Тогда я вам скажу. Мы хотели ребенка, когда я была новичком в колледже. Я не сказала Питеру. Он был так молод, молод даже для своих лет. Я не хотела пугать его. Никому не сказала, кроме Роя, и, естественно, матери. Но даже им я не сказала, кто был отцом. У меня не было желания, чтобы меня забрали из школы и насильно заставили бы нас жениться. Рой очень рассердился на меня из-за этого, но он занял тысячу долларов и отвез меня в Тиджуну. Он организовал аборт по первому классу — с доктором, сиделкой, в абсолютно гигиенических условиях. Но после этого он стал считать, что я должна отдать ему эти деньги.
Она говорила безжизненным голосом. Она так же могла говорить о походе в магазин. Но это полное безразличие говорило о той травме, которая была нанесена ей и которая сдерживала проявление эмоций. Она спросила без всякого любопытства:
— Как вы узнали о моей беременности? Я думала, об этом никто не знает.
— Не важно, как я узнал.
— Но я сказала только Рою и матери.
— А они уже умерли.
Едва заметная дрожь сотрясла ее. Медленно, будто против своей воли, она повернула голову и посмотрела мне в лицо.