Черные флаги
Шрифт:
Время было уходить. Страшная весть о захвате и уничтожении города долетела до Орисабы и командиров отправившихся в экспедицию войск. Гарнизон форсированным маршем возвращался после усмирения индейского бунта, а половина военного флота, экскортировавшего суда с серебром и золотом, отделилась от конвоя и, огибая Юкатан, торопилась отрезать путь отхода в море.
На третий день под вечер, в последних лучах солнца, садившегося за величественные хребты Сьерра Мадре, на горизонте показалась целая стая белых парусов.
Их заметили как среди дымящихся пепелищ Вера Крус, так и с кораблей
“Зефир”,“Ибекс” и “Торо” торопливо подобрали на борт шлюпки и подняли якоря, а потом, ловя вечерний бриз пирамидами парусов, вышли из порта и направились на север.
ГЛАВА ХIII
Вернувшись из экспедиции в Вера Крус, Мартен решил какое-то время в море не показываться. Нужно было переждать возмущение, которое охватило все города Новой Испании и все порты вдоль побережья от устья Рио Гранде до залива Гондурас. Между Тампико и Юкатаном и дальше, у западных берегов Кубы, до самого мыса Сейбл на Флориде, крейсировали корабли испанского флота, а специальная эскадра под командой кабальеро Бласко де Рамиреса, который был сыном коррехидора Сьюдад Руэда, вышла курсом на северо-запад, обследуя каждую бухту, чтобы наконец выследить и потопить обнаглевших корсаров.
Столь энергичные шаги переполошили корсаров и всех прочих пиратов. Знакомые капитаны остерегли Мартена и сами предпочли укрыться в Карибском море в своих убежищах среди бесчисленных островов и островков Малых Антил, или в водах Багамского архипелага.
Но Мартен верил, что даже сам дьявол не найдет его у Пристани беглецов. Воспользовавшись сухим сезоном, корабли поднялись вверх по реке и стали у причалов Нагуа на длительный отдых.
Мартен доверил Шульцу заботы о перегрузке добычи на склады, а сам через несколько дней поплыл дальше, забрав с собой Ворста и Поцеху, все шлюпки с “Торо” и “Зефира” и девять больших индейских пирог. На них везли пушки, оружие, запасы аммуниции и инструменты для постройки укреплений в Алкогуа и Хайхоле.
Он знал, что там их примут с радостью: вожди племен лучше умели оценить его усилия по их вооружению, чем Иника с отцом.
Правда, отношения с владыкой Амахи оставались дружественными и даже сердечными, но Мартен чувствовал, что Мудрец не слишком доволен быстрым превращением своей страны в военную базу белых. Он жаждал мира. И не раз это подчеркивал. А когда Мартен отвечал, что лучшей гарантией мира будут орудия и укрепления, с сомнением приподнимал бровь.
Что же касается Иники, она свои сомнения выразила куда решительнее.
— Ты ожидаешь нападения и мести испанцев, или планируешь сам напасть отсюда, от нас? — спросила та на прощание.
— Я занимаюсь укреплением безопасности, — отрезал он, задетый за живое. — Твоей собственной безопасности и безопасности твоей страны.
— Не верю, — покачала она головой. — Ты беспокоишься лишь о себе и своих кораблях. И только до тех пор, пока ты здесь. Тебя совсем не интересует, что тут будет, когда ты нас покинешь навсегда. Совсем не думаешь о нас!
— Кто тебе сказал, что я хочу покинуть Амаху?
— Твои
— Кто тебе сказал!? — грубо перебил он.
— Жрец в черной мантии. Мне кажется, он говорит правду, хоть и испанец.
— Лжет! — крикнул Ян. — Я проучу его за это.
— И меня тоже? Ведь и я так думаю.
Гнев Мартена сразу спал.
— Перестань, чича, — он рассмеялся. — Разве я не привез ремесленников, как ты просила?
— А их орудия? — напомнила она. — А железные плуги?
— Не мог же я их собирать по латифундиям и ранчо! Придется доставлять из Англии.
Но нет, она не понимала: зачем Мартен гонялся за серебром, бесполезным металлом, из которого ничего не сделать, кроме украшений, вместо того, чтобы привозить железо и сталь?
Она не представляла, как велик мир, и, разумеется, понятия не имела о Европе. Спросила, почему же он до сих пор не сплавал в Англию, чтобы добыть там все недостающее здесь — ей это казалось столь же простым, как и его плавания в местных морях.
— Ведь ты великий мореход и вождь, — сказала она. — И Англия-не твоя родина. Мог бы устроить там то же, что сделал в Вера Крус, где только серебро и кошениль и так мало по-настоящему ценных вещей.
Мартен попытался ей объяснить, но не был уверен, верно ли она поняла. И обещал, что они поговорят ещё раз после его возвращения.
— Возвращайся скорее! — ответила Иника, глядя ему прямо в глаза.
Он честно стремился выполнить эту просьбу, но строительство укреплений и основание предгорных военных поселений заняли гораздо больше времени, чем он рассчитывал. Вернулся только в середине лета, когда тропические ливни заставили прекратить все работы и перерезали пути сообщения по суше.
Ян доволен был своими успехами, хотя только теперь впервые понял, что настоящая защита сухопутных границ потребует гораздо больших сил, орудий и фортов, чем ему казалось поначалу.
“ — Это только вопрос времени, — думал он. — За два — три года такие силы можно собрать. Ну а пока и этого хватит.”
В Нагуа он застал корабли в полной готовности к выходу в море. Эскадра Бласко де Рамиреса два месяца назад прошла мимо залива в устье Амахи, но даже не пыталась обойти мели и войти хотя бы в бухту. Отправили лишь пару шлюпок, чьи экипажи вскоре возвратились, убедившись, что кроме нескольких рыбацких лодок там никаких судов нет и что залив непригоден для убежища корсаров по причине коварных и непроходимых мелей и рифов.
Рамиресу и в голову не приходило, что жалкие рыбаки были вышколенными солдатами, что за густой зеленой мангровой стеной возведены шанцы с орудиями, готовыми открыть огонь, и что в нескольких милях от берега моря бурные воды реки омывают борта трех парусников, которые он так усиленно разыскивал.
По сообщениям, которые разными путями достигли в последние дни Нагуа, Золотой флот якобы прибыл в Гавану и под усиленным конвоем отправился через Атлантику в Европу. А это означало, что число испанских военных кораблей, оставшихся в Мексиканском заливе и Карибском море, резко сократилось. Теперь под их контролем могли остаться только важнейшие проливы и главные порты.