Черные глаза
Шрифт:
— Я же тебя в «Форт Боярде» видел.
Мы отпоили героя ширчоем — таджикским чаем со сливочным маслом и солью — и забрали с собой в Душанбе.
Вечером мы закусывали хомшурбо на бараньих ребрышках слезливым арбузом, пытаясь уговорить Героя России попросить у Путина гражданство.
— Что я ему скажу? Он меня и слушать не будет.
— Будет! Скажешь ему — я, мол, такой-то, Герой России, награжден за боевые действия, а гражданства российского не имею. Помогите, товарищ Верховный Главнокомандующий!
Майор Петров сгонял ленивую муху со своих
— А вы что думаете, товарищ майор? — спросил прапорщик.
— Я думаю, это не высший вариант, — приговорил майор. — Вариант — но не высший.
Вечером я вновь попыталась умыться мухами, вновь отчаялась и легла спать.
И проснулась от стука.
Открываю дверь. У порога стоит майор Петров. В руках у него три гвоздики, а в глазах — безошибочно определяемое намерение незамедлительно и прямо тут жениться.
— Я тебя люблю! — икает майор.
— И чё дальше? — отвечаю я, переняв к тому времени его же собственную манеру изъясняться.
Дальше следовали неприятные три минуты, после которых я устроила визг, и на шум слетелась моя съемочная группа. Группа учинила возню, прогнала майора и спасла мою многострадальную честь. И вот я стою посреди своего номера и медленно понимаю, что честь-то моя спасена, а вот карьера разорвана на куски. Потому что завтра не будет ни построения на плацу, ни генератора для работы нашей техники, ни прапорщика Козлова. Ничего не будет вообще.
Путин далеко, а я близко, как говорится.
Приходим утром на плац, народ потихоньку собирается. До прямого эфира остаются минуты.
Техника и генератор подозрительно на месте и даже исправны. Солдаты построены, все по уставу.
И тут я с ужасом понимаю, что прапорщика Козлова среди собравшихся нет. И майора нет тоже. Суставы в моих коленях тают, как баранина в хомшурбо, живот наливается обжигающим острым бульоном, и я хватаюсь за чей-то бушлат, чтоб не рухнуть на плац.
За полторы минуты наш продюсер совершает подвиг и добывает прапорщика, выкорчевывая его из кабинета майора, выливает из него застрявший во рту коньяк, ставит его на положенное место и говорит ему что-то такое, от чего у него сразу становится лицо кобры, впавшей в кому — то есть нормальное лицо Героя России, собирающегося через пару минут просить у президента страны гражданство в прямом эфире федерального телеканала.
А в эфире уже какой-то Ханты-Мансийск щебечет о погоде и Путин улыбается, рассказывая про цену на газ.
— Где ты был? — рычу я на прапорщика.
— Да майор сказал — не надо в телевизор лезть, только хуже будет, — честно отвечает этот простой героический человек.
— Но я же тебе говорила, что все будет хорошо, что Путин, если услышит твою историю, даст тебе гражданство наверняка!
— А майор сказал — Путин далеко, а он близко, — грустно отвечает прапорщик.
Стенограмма беседы Путина и Козлова до сих пор легко находится в Яндексе. Вот она в сокращенном виде.
Я представила прапорщика:
— Здесь у нас человек, перед которым сейчас все расступились и уступили
Почесав загорелую лысину, прапорщик выдавил из себя наибольшее количество слов, которое он когда-либо произносил:
— Верховный Главнокомандующий! В 1994-м году мне было присвоено за боевые действия на таджико-афганской границе звание Героя Российской Федерации. На данный момент ни я, ни моя семья не имеем российского гражданства. Не могли бы Вы помочь мне? Прапорщик Козлов Олег Анатольевич, 201-я дивизия.
По лицу Путина пробежала тоскливая тень, которая часто пробегает по лицу Путина, когда он видит в своей стране непобедимую дурь.
— Олег Анатольевич, а Вы обращались с соответствующим ходатайством о предоставлении гражданства? — спросил Путин в слабой надежде, что, может, нет.
— Неоднократно, — прапорщик боднул лысым лбом душанбинский воздух. Тоскливая тень на лице Путина стала еще тоскливее.
— Досадно слышать, что до сих пор Вам российское гражданство не предоставлено. Если Герой России хочет быть гражданином России и таким не является — это, конечно, недопустимо, — сказал Путин вроде бы очевидную вещь. — Я вам обещаю, что в течение следующей недели этот вопрос будет решен окончательно.
Лысина Героя Россия покрылась испариной ликования. Но московский ведущий решил добить тоскливую тень на лице Президента.
— Смотрите, Владимир Владимирович. Тут еще по интернету пришло. «Я участник боевых действий в Чечне, получил контузию и ранение. Имею медаль „За отвагу“, орден Мужества, медаль „За отличие в охране общественного порядка“. В данный момент проживаю в Санкт-Петербурге и не могу получить гражданство». Наверное, этот закон о гражданстве нуждается в доработке.
— Конечно, нуждается, — процедил с привычной досадой Путин.
На этом наша часть телемоста была завершена.
В Душанбе стемнело, и мы поехали пить. По дороге до нас дозвонилась редакция. Поздравить — наивно подумали мы.
— Ну что, Симоньян, это позор. Даже не знаю, как ты будешь объясняться с начальством, — сказала редакция.
— Что случилось-то?
— Ты прапорщика назвала Козловым. А он Орлов.
— Это вы с чего взяли, что он Орлов?
— Агентства так дали на ленту.
— А вы отдаете себе отчет в том, что здесь не присутствовало ни одно агентство, и все, что агентства дали на ленту, им тупо послышалось по телевизору???
— Это ты будешь начальству объяснять! — нервничает редакция.
— Скажи, Олег, — говорю, не кладя трубку, — ты Козлов или Орлов?
— Я Козлов! — гордо отвечает мой прапорщик.
— Слышали? — потрясаю я трубкой.
— Но ведь агентства… — пиликает кто-то в редакции, и обрубается благословенная связь.
Герой России привез меня в какие-то почетные гости. На циновках были расставлены дымящиеся цветные пиалы, между ними привычно ползали смуглые дети, хозяйка с полным ртом золотых зубов носила тарелки с солеными косточками, курагой, пестрыми дынями и сушеным горохом.